English version

Поиск по названию:
Полнотекстовый поиск:
АНГЛИЙСКИЕ ДОКИ ЗА ЭТУ ДАТУ- Self Analysis (SCHEV-5, HEV-6) - L510815a
- Tone Scale (SCHEV-6, HEV-7) - L510815b
СОДЕРЖАНИЕ САМОАНАЛИЗ
Cохранить документ себе Скачать
1951 ЛЕКЦИИ СПЕЦИАЛЬНОГО КУРСА ПО ОЦЕНКЕ ЧЕЛОВЕКА

САМОАНАЛИЗ

Лекция, прочитанная 15 августа 1951 года

Добрый вечер.

Я хочу, чтобы вы уделили особое внимание сегодняшней лекции... особое внимание. Я собираюсь поговорить с вами о том, как следует рассказывать о шкале тонов людям, которые ничего не знают о Дианетике.

Я, вероятно, буду использовать много дианетических терминов, но я буду перемежать их достаточным количеством неопределенных и двусмысленных высказываний, чтобы вы смогли во всем разобраться.

Эта лекция... если только мой немного утомленный мозг позволит мне, я постараюсь дать вам образцовое описание этого предмета, и на основе данной лекции можно будет составить курс по оценке человека.

Когда я говорю, что мой мозг истощен и растерзан, я не шучу. На прошлой неделе я закончил писать книгу, и до вчерашнего дня я этого не осознавал. Я был почти шокирован, когда понял, что работал над этой книгой чуть больше недели. И сегодня, когда линотипист старался не отстать от меня, я еще не осознавал этого по-настоящему. Чуть ли не прямо сейчас книга сходит с печатных станков, а ведь работа над ней была начата всего несколько дней назад. Такая скорость не часто встречается.

Кстати, хочу рассказать вам о некоторых последних событиях, связанных с этой книгой.

Эта книга – «Самоанализ». В ней содержится таблица, основанная на шкале тонов, с помощью которой человек может определить свое положение на шкале, если он достаточно глуп, чтобы делать это. Но выход все-таки существует; когда человек применяет эти тесты к себе, результат все равно зависит от его суждения, так что он может сжульничать. В книге содержится также около тысячи вопросов, относящихся к различным типам и категориям «Прямого провода подтверждения ценности МЭСТ», и эти вопросы позволяют разрешить проблемы с вэйлансами, позволяют разрешить кейсы, подвергшиеся обесцениванию, закупоренные кейсы и даже кейсы, которые боятся погоды.

Этот очень интересный конгломерат вопросов предназначен, конечно же, для того, чтобы в аналитическом плане нанести удар по аберрации самого низкого уровня. И мне пришлось очень нелегко, когда я диктовал эти вопросы. У меня была разработана определенная формула, на основе которой я сформулировал вопросы, и я просто считывал эту формулу и так далее, и вдруг я вылетал из настоящего времени, затем я снова возвращался в настоящее время и диктовал еще парочку вопросов, которые я придумал, а затем я замечал, что я... я вдруг замечал, что я уже пять минут сижу за столом, ничего не делая, понимаете... я возвращался в настоящее время и продолжал свою работу.

Итак, я взял пластинки и записывающее устройство и отнес их... или Дон взял и отнес их своей секретарше в офис. Она записывала все это на бумагу с пластинок и, по-моему, в первый день у нее был ужасный упадок сил, а на следующий день... кажется,ей пришлось уйти домой в полдень, так ведь? Она действительно вылетала из настоящего времени.

Что ж, вы прекрасно знаете, что как только какой-нибудь линотипист овладевает своей профессией, он перестает быть человеческим существом и превращается в робота, достойного пера какого-нибудь писателя-фантаста. Он сидит там с самыми разными текстами и очень ритмично... трам-пам-пам-трам-пам-пам-трам-пам-пам-пам-пам... печатает экземпляр, переворачивает, и трам-пам-пам.

Я знаю этих людей – я как-то написал бессмертное творение в прозе... в молодости я писал бессмертные творения... я видел, как мои произведения попадали в типографию, и я видел, как они набирались на линотипе. Эти произведения должны были веселить читателей, понимаете, они должны были вселять в них страх, и вызывать у них трепет и все такое, а... линотипист сидит и... трам-пам-пам-пам-пам-пам-пам-пам-пам-пам-пам-пам-пам-пам-пам-пам. И я, как ребенок, понимаете... я спрашиваю его:

Это было большим ударом по моему самолюбию. К счастью, самолюбие молодости залечивает свои раны. Сейчас я даже не рассчитываю на то, что кто-то из линотипистов будет выражать какие-то эмоции. Однако был один, который их выражал.

Этот текст перепечатывается с пластинок, затем он попадает к линотиписту в «Вичита Паблишинг», а этот парень глухонемой, и он известен тем, что никогда не выражает никаких эмоций. Так вот сегодня я отправился в «Вичита Паблишинг» и спросил владельца этой компании:

«Кстати, вчера... у вас вчера были какие-нибудь проблемы с линотипистом?»

«Откуда вы знаете?»

А я говорю: «Ну, просто скажите, у вас были с ним какие-нибудь проблемы?»

«Ну да! Целый день! Я спрашивал Билла, спрашивал Джима и так далее, я спрашивал их "Он что, заболел?". У нас в типографии есть один мальчик, который разговаривает с этим линотипистом на языке жестов, так вот я попросил его спросить линотиписта, все ли с ним в порядке. Знаете, на прошлой педеле я поднял его зарплату на двадцать пять центов в час!»

«А что случилось?»

«Он стал работать медленно! Он просто ничего не делал».

Чтобы доказать мне, насколько плох был тот линотипист, он отвел меня в типографию и представил каждому из своих работников; и каждому из них он задавал один и тот же вопрос:

«О чем я спрашивал вас вчера, когда речь шла о линотиписте, который работает на машине номер 2?»

«Ну, да, вы беспокоились о нем целый день».

Эти вопросы выталкивали линотиписта из настоящего времени... понимаете... трам-пам-пам... пам... пам. Потом вдруг трам-пам-пам-пам-пам-пам-пам-пам-пам-пам... и он останавливался. Затем он вдруг вставал со стула, ходил взад-вперед в сильном возбуждении, закуривал сигарету... просто закуривал ее, потом тушил, снова садился, понимаете, решительно. Вчера компании «Вичита Паблишинг» пришлось потратить небольшое состояние, чтобы напечатать все, что они должны были напечатать в тот день.

Но еще раньше мы с Россом обсуждали все это, и он сказал: «Подожди, вот мы посмотрим, что произойдет с линотипистом. Если что-то произойдет с линотипистом, то – боже мой – что же тогда будет с читателем!»

Книга, но всей видимости, увидит свет где-то во вторник... в понедельник или во вторник.

Между прочим, у вас не должно быть замешательства на этот счет – это не самоодитинг. На самом деле это... автор проводит одитинг преклиру. И тут нет ничего, что могло бы сбить вас с толку, за исключением стоимости этой книги. Сначала я решил, что эту книгу, вероятно, нужно выставить за 2 доллара 75 центов, а потом я прочитал о том, как Элберт Хаббард публиковал свои работы и незамедлительно воспользовался одним из его советов. Вот что он написал: «Сумма, которую вы устанавливаете в качестве цены, должна быть круглой». Так что я спросил: «Мы можем выставить эту книгу за 2 доллара?» И Дон сказал: «Да». И я решил, что мы все с этим согласились, и написал письмо людям в районе деятельности, дианетическим одиторам, работающим в районе деятельности, и в этом письме говорилось, что книгу можно будет приобрести за 2,0 доллара. Но Дон уже разослал всем письмо, в котором была указана цена 2,5 доллара. Что ж, надеюсь, что больше ничем эта книга не собьет вас с толку.

Я действительно не знаю, что произойдет, когда люди будут читать эту книгу. Я видел, как у людей, которые ее читали, включались восприятия, как люди начинали нервничать и так далее. Это очень интересно.

Но вернемся к сегодняшней лекции. Вам часто приходится объяснять людям, что такое Дианетика. Вы сидите, чувствуете себя комфортно, вы чувствуете себя умиротворенно; вы сидите в ресторане, пьете кофе и рядом с вами лежит книга. Подходит какой-то парень и говорит:

«Вы знаете, я слышал об этой Дианетике». Этот незнакомец говорит: «Я слышал об этой Дианетике. Это то, что излечивает новый пенициллин, не так ли?»

И вы говорите:

«Нет, нет, на самом...»

«О, – говорит незнакомец, – это что-то связанное с диетическим питанием». Вы отвечаете: «Нет, на самом деле это связано с разумом».

«О, психиатрия!»

«У-у!» – короче говоря... короче говоря, это довольно трудно.

Что, ж я нашел способ обойти все это. Я не пытаюсь объяснить кому-то, что такое инграмма, вторичная инграмма, насколько он не в себе. Если вы так поступаете, то, как правило, умиротворенное настроение сменяется чуть ли не перебранкой.

Так что я совершенно случайно обнаружил, что если вы говорите: «Да это новое направление научных исследований. И вы знаете что у них там есть?» (Я обычно сохраняю анонимность в таких разговорах.) «Вы знаете, что у них там есть? У них есть шкала тонов. И это чертовски любопытно, но эта штука объясняет поведение людей. И если человек находится на определенном уровне этой шкалы тонов... и если человек находится на определенном уровне шкалы тонов, то он ведет себя определенным образом, и вы можете предсказать, как поведут себя люди». Я еще не встретил ни одного человека, который не клюнул бы на это.

Человек говорит: «Да, интересно, а какой у меня тон?»

Такая реакция возникает неизменно. Это позволяет обойти все эти трудности. Вам не приходится углубляться в психиатрию, мне не приходится рассказывать человеку об электрическом шоке, объяснять ему, что Дианетика – это не гипноз... Короче говоря, это избавляет вас от необходимости произносить множество слов.

«Существует новая шкала тонов и с ее помощью вы можете предсказать, как поведет себя тот или иной человек».

«Ух ты, интересно, какой у меня тон».

Просто. И тогда вы сможете допить кофе и уйти.

И вот для этого и в ваших интересах (поскольку мы собрались, чтобы поговорить об этом) я быстренько расскажу вам кое-что об этой шкале тонов.

В этом обществе существует правильное понимание слова «тон». Люди знают, что есть высокотонные люди и низкотонные люди. И они знают, что слово «тоник» образовано от слова «тон», а если они не знают, то вполне могут почувствовать это. Если говорить коротко, от слова «тон» образовано много других слов. Оно звучит несколько музыкально. И когда вы говорите: «Шкала тонов: уровни поведения человека», вы получаете некоторую степень согласия.

Ну а если вы рассказываете об этом для новичков, все, что вам нужно сделать, это начертить три линии и сказать:

«Это выглядит примерно так. Вы когда-нибудь встречали человека, который был наполовину мертв?»

Они отвечают: «Да, в самом деле. Да, да. Похоже на моего отца» – или что-то в этом роде.

И вы говорите: «Наполовину мертв, да? Что ж, это вот здесь».

А они спрашивают: «А что... а почему он находится именно тут?»

«Видите ли, каждый, кто находится ниже этого уровня, довольно-таки мертв, а каждый, кто находится выше, довольно-таки жив».

«О, это разумно. Вы хотите сказать, что ваша шкала показывает, насколько человек мертв и насколько он жив?»

«Именно так. Насколько человек мертв и насколько он жив. И если человек поднялся лишь вот досюда, то можно сказать, что он вот настолько жив и вот настолько мертв. А если он находится выше, вот здесь, тогда он вот так далеко от смерти и, очевидно, он вот настолько жив и вот настолько мертв».

И теперь вы показываете это в другом ракурсе. Вы говорите: «Но мы, конечно же, говорим не о том, что человек наполовину мертв, мы говорим о том, насколько человек находится в сознательном состоянии. Чем в большей степени человек находится в сознании, тем лучше он мыслит. Человек, который находится в сознательном состоянии, мыслит. Человек, который находится в бессознательном состоянии, не мыслит». И с вами соглашаются.

Далее вы говорите: «А вот этот человек... на этом уровне шкалы человек находится в полусознательном состоянии; аналитическое ослабление у него достигло такой степени, что его аналитический ум частично отключен и действует на уровне 2,0 на шкале тонов». Только вы не говорите человеку последние несколько слов, иначе вы приведете его в замешательство. Вы просто говорите, что он находится полусознательном состоянии. «Вот здесь человек полностью находится в сознательном состоянии, вот здесь – полностью в бессознательном состоянии; он мертв. Это и есть шкала тонов. Мертв, на четверть в сознательном состоянии, наполовину в сознательном состоянии, на три четверти в сознательном состоянии, в сознательном состоянии».

Теперь вы можете сказать: «А вот этот уровень сознания – это нечто небывалое. Практически каждый человек хоть немного находится в бессознательном состоянии, поэтому мы и имеем такое общество. Люди, особенно те, что служили в армии, читают всякие информационные сообщения и тому подобные вещи и опускаются по шкале тонов.

И общество... если быть очень снисходительным... общество, вероятно, находится где-то вот в этом диапазоне. (Лично я считаю, что оно на самом деле находится вот здесь, но...) Вот в этом диапазоне – это средний уровень. Хорошо.

И если человек находится в сознательном состоянии вот настолько... Вы же не думаете, что у человека, который находится лишь наполовину в сознательном состоянии, хорошая реакция, когда он ведет машину?»

«Нет».

«Правильно. Вы берете человека, который находится лишь наполовину в сознательном состоянии, сажаете его за руль автомобиля и позволяете ему ехать по дороге... понимаете, обычный водитель... бах! Вот что происходит. А если он разбивает машину, что еще он разобьет? Ведь он лишь наполовину в сознательном состоянии, понимаете, он не в состоянии нормально мыслить. Раз он не может нормально мыслить, он не может правильно реагировать. Его жена говорит: "Дорогой, как ты себя чувствуешь?" И он отвечает: "Не смей меня так обзывать, ты, такая-сякая!" Понимаете, он лишь наполовину находится в сознательном состоянии.

Он слышит что-то не то, и отвечает не так, как надо.

И поэтому, когда человек лишь наполовину находится в сознательном состоянии, у него куча неприятностей. Он смотрит перед собой, видит идущего по улице дога и... поскольку он лишь наполовину находится в сознательном состоянии, он не видит там никакой собаки, спотыкается об нее, падает и ломает руку. Иными словами, человек, который находится в таком состоянии, представляет некоторую опасность для общества.

А если бы этот человек был полностью в сознательном состоянии, он бы увидел дога и, если бы он действительно был в сознательном состоянии, он бы не только его увидел, но и сказал бы ему: "Привет". И если бы дог тоже был полностью в сознательном состоянии, он бы, вероятно, тоже сказал: "Привет".

Но допустим, дог лишь наполовину в сознательном состоянии. А этот человек полностью в сознательном состоянии, он видит дога и говорит ему: "Привет", а дог отвечает: "Рррррр-ав!" Вот вам и дог. Видите, он не понимает доброго отношения и отвечает в антагонизме. И вот где это расположено на шкале тонов: антагонизм. На этом уровне мы имеем дело лишь с полусознательным состоянием.

Ну, а если человек находится в сознательном состоянии гораздо меньше, чем наполовину? Что произойдет с человеком, если влить в него литр виски и позволить сесть за руль? Это довольно серьезный риск, и в этом случае лучше оформить страховку. Он отъедет совсем недалеко, и, вероятно, он будет ехать слишком быстро и так далее.

Ладно, а что будет делать человек, если он находится в сознательном состоянии, скажем, лишь немного больше, чем на четверть, и что-то в его окружении происходит не так? У него будет интересная реакция: он выйдет из себя. На самом деле он будет очень сильно злиться».

И в этот момент вы можете неожиданно сказать: «Знаете, психологи доказали (психологи действительно это доказали; это действительно было доказано), что если у собаки вырезать половину мозга, то единственной эмоцией, которую она будет проявлять после этого, будет ярость». Собакам не нравится, когда у них вырезают половину мозга. Это доказано.

«На самом деле именно такая эмоция имеет место, когда сознание снижается до этого уровня – ярость, гнев, разрушение и так далее. И все же, если человек опускается вот сюда, он находится в настолько бессознательном состоянии, что не может даже найти что-то, по поводу чего он мог бы выйти из себя. На этом уровне он в замешательстве и не понимает, по поводу чего он собирается выйти из себя, и он не выходит из себя, а вот здесь, еще ниже, он слишком мертв. Это слишком низко; он вообще не выходит из себя. Вот здесь, внизу, он может только плакать. Вот, пожалуй, и все.

Но если вы подниметесь вот сюда, в верхний диапазон шкалы тонов, то вы будете иметь дело с человеком, который вполне находится в сознательном состоянии, который достаточно внимателен, расторопен, бдителен, – такого человека вы могли бы взять на работу».

Ну, вот и все, что я хотел сказать о шкале тонов. А теперь давайте рассмотрим эту шкалу с другой стороны.

Ребенок рождается. Настроение животного, человеческого существа и кого-либо еще не сильно зависит от его способностей. Ребенок через несколько недель или несколько месяцев после рождения мало на что способен, но настроение у него довольно хорошее и потенциал выживания довольно высокий! Он счастлив... весел, счастлив, его мало что беспокоит. А видели ли вы, как ребенок в возрасте нескольких месяцев наблюдает за ссорой, которую устроили рядом с ним? Он не совсем понимает, что происходит, поэтому не беспокоится об этом. Он смеется. Потом кто-то из родителей, конечно же, выходит из себя и, возможно, бьет его по голове кирпичом или чем-то еще, и после этого ребенок знает, что, когда родители ссорятся, он получает кирпичом по голове, так что это не повод для смеха. И с этого момента у него начинаются неприятности.

Но прежде чем у него начались неприятности... я вовсе не хочу сказать, что во всех американских семьях царит такая жестокость, – нет, лишь в большинстве из них. Я смотрю на все эти данные о разводах, публикуемые в газетах, и вижу, что происходит нечто необычное... невозможно понять, осталась ли в Америке хоть одна семья. Я собираюсь попросить институт Гэллапа поднять этот вопрос и выяснить, осталась ли в Америке хоть одна семья.

Итак. Вот ребенок. Он был рожден... он с этим справился, и вот мы смотрим на него через несколько месяцев: он счастлив, гукает в своей кроватке... дурачок. Боже мой, вы только подумайте, что его ждет. Когда ему исполнится пять лет, ему скажут: «А теперь ты должен получить образование». И затем он годами будет входить в школу и выходить из нее.

А затем ему исполнится восемнадцать, и уже давно принят закон о всеобщей воинской обязанности, так что он пойдет в армию. И возможно, в то время мы будем воевать с каким-нибудь Северным Саскачеваном или кем-нибудь еще. И он проведет год или два в армии. А когда он вернется, у него будет желание наконец-то начать жить и, может быть, закончить обучение в колледже. Но стоит ему лишь поставить ногу на первую ступеньку этой лестницы и подумать о том, чтобы подняться по ней и добиться чего-то в жизни, как он женится.

И не забывайте про родителей жены. Они с самого начала не одобряли этот брак. (Ведь этот парень каждый день уводил их дочь куда-то до четырех часов утра, и они знали, что ни к чему хорошему это не приведет.) Конечно, он женился на ней, но они уже тогда знали, что он никогда ничего не добьется. И они так часто говорили это дочери, что она тоже начала в это верить.

Но он все-таки благополучно преодолел основные трудности, и теперь было бы самое время завести детей, вот только страна, в которой он живет не снижает налоги в достаточной степени, чтобы можно было не беспокоиться, если у вас есть дети, и которая на вас накладывает взыскание за то, что вы являетесь отцом или ребенком и так далее – это облагается очень высокими налогами. Это позволяет обществу очень крепко держать вас под контролем.

Парень собирался сменить работу, но теперь у него есть маленький Дункан, поэтому он говорит: «Так, я оплачу эти больничные счета... я работаю в этом гараже. Это не очень-то хорошая работа, но я не могу оставить ее, потому что я должен оплатить эти больничные счета». И вот он уже почти оплатил больничные счета за маленького Дункана, когда появляется Эсмеральда. Тут ему и конец.

Затем ему исполняется тридцать пять, и его назначают на руководящую должность в гараже, чтобы он мог заработать язву. В конце концов он начинает получать зарплату, достаточную для того, чтобы он мог на самом деле делать то, что хочет. Он может пойти куда-нибудь и перевернуть все вверх тормашками, если захочет, но вот в чем здесь загвоздка... если захочет. Он слишком устал, так что он просто понемногу угасает, и можно ожидать... если он занимает руководящую должность, можно ожидать, что он проживет еще пять-шесть лет. Если он рабочий, можно ожидать, конечно, что он проживет еще лет пятьдесят. Как бы то ни было, так и идет его жизнь.

Итак, вот здесь у него все в порядке, дела у него идут прекрасно, затем он попадает в детский сад и идет в школу. И на протяжении всего этого времени он становится старше, так что все, о чем мы говорили только что, разумеется, компенсируется за счет того, что он растет, а иначе процесс упадка, вероятно, проходил бы гораздо резче. Перед ним стоит цель – вырасти. Мы не вполне понимаем, зачем он хочет стать взрослым, но он этого хочет. Интересно, кто внушает детям такие мысли.

Так или иначе, вот он порхает как бабочка, радуется жизни, каждое утро видит капельки росы на розах. Он просыпается, жизнь прекрасна и стоит того, чтобы жить, и он стремится стать взрослым.

Ладно. Его жизнь продолжается, и вот тут он заканчивает восемь классов, тут он попадает в старшие классы и где-то в это время обнаруживает, насколько он умнее своих родителей. А немного позже он обнаруживает, как многому научились его родители за последние пять лет.

Итак, вот здесь он идет в армию. А вот здесь вступает в брак. И затем его жизнь продолжается, и в ней уже не происходит особых событий. Вот он в расцвете лет, и затем он начинает стареть. По такой схеме проходит жизнь человека.

Вот здесь 4,0, вот здесь 2,0, а вот здесь его хоронят.

Итак, он был на уровне 4,0... Жизнь полна счастья, жизнь великолепна, жизнь прекрасна. Он очень внимателен... едет машина – он сходит с дороги. Собака лает на него – он лает на нее. Такой вот он. Все в порядке.

Когда он начинает получать образование, начинается движение вниз. Он опускается вот до этого уровня: 3,0. С ним все в порядке. Дела у него в порядке. У него есть проблемы, но его еще трудно подавить. Жизнь начинает оказывать на него давление, и, конечно же, он в ответ тоже оказывает давление.

Когда он опускается на этот уровень, когда он попадает в армию, он еще достаточно энергичен, а после армии он уже находится в антагонизме. Его антагонизм проявляется не сильно, но он проявляется постоянно, он, скажем так, испытывает некоторый антагонизм но отношению к жизни. Ему как бы навязывают что-то, чего он не ожидает. И он некоторым образом сопротивляется. Он считает, что что-то не в порядке. Он считает, что общество должно быть организовано лучше. Он считает, что пожилые джентльмены с Капитолийского холма не имели нрава выпускать этот закон, действие которого вообще не распространяется на них самих. В любом случае, им гарантирована неприкосновенность, независимо от их возраста и всего остального. И он начинает беспокоиться о подобных вещах, он решает, что правительство нужно сменить, и он решает еще много чего.

Именно тут он пересекает рубеж 2,0 и начинает быстро катиться вниз, и к тому моменту, когда он достигает вот этого уровня, он уже просто вне себя. Он не знает, из-за чего он вне себя, но он вне себя. Примерно к этому времени родители его жены в пятнадцатый раз заверили ее, что она должна, независимо от того, что этот парень собой представляет, остаться с ним, потому что именно так и следует поступать. И они сказали ему, что он может оставить у себя маленького Дункана, если он сохранит прежнюю работу. Они устроили семейное совещание. А он пришел к выводу, что люди не имеют права указывать ему, как ему поступать, однако все, что он может сделать в связи с этим, это выйти из себя. И когда он основательно вышел из себя, они изрядно пристыдили его. И чем сильнее он выходил из себя, тем сильнее они его стыдили, и в конце концов они опустили его вот сюда... теперь он опустился до 1,0... и тут его начинает подводить здоровье. А это, в общем-то, конец.

Итак, вот что представляет собой шкала тонов с точки зрения возраста.

Но давайте еще раз рассмотрим эту схему с другой точки зрения. Мы знаем кое-что о цели существования – о выживании. Нам незачем спорить об этом. Очень многие люди пытаются выживать... некоторые не пытаются, но очень многие пытаются, и у них есть кое-какие надежды на будущее и все такое.

А теперь давайте рассмотрим модус операнди выживания. Выживание зависит от наличия у вас того, что помогает выживать, и отсутствия того, что не помогает выживать. Это элементарно.

Должно отсутствовать то, что не способствует выживанию, и присутствовать то, что способствует выживанию. Другими словами, у человека должна быть пища, а теща, если возможно, в соседнем городе. Все, что будет мешать его выживанию, – он знает, что это будет мешать его выживанию, – должно находиться подальше от него... то, что сильно мешает его выживанию. Заголовки газет... он держит их подальше от себя. Ему нужно иметь пищу, одежду, жилье – то, что способствует выживанию, – рядом с собой. Некоторые люди относят своих супругов к категории вещей, способствующих выживанию.

Вот так и устроена жизнь человека. Когда вы пытаетесь круто изменить его жизнь... что с ним происходит, когда вы настаиваете, чтобы он принял что-то, что, как он считает, не способствует выживанию? Вы приходите к нему и говорите: «Знаете, мы только что устроили переворот в Вичите. В Вичите только что был установлен новый Четвертый интернациональный коммунистический режим». Конечно же, я говорю об отдаленном будущем – 1965 год, где-то так... вы читали «1984»? Вот это действительно замечательная книга!

Итак, квартальный комиссар приходит к человеку и заявляет: «Подумать только! Вы живете раздельно со своей тещей?! Так, я отдам вашей теще ряд соответствующих приказов, и она переедет к вам». А человек считает это невыживательным действием. Каким будет его эмоциональный отклик? Ну, в 1965-м он, конечно, будет таким забитым, что у него не будет никакого эмоционального отклика. Допустим, это происходит сейчас. Вы подходите к человеку и приказываете ему принять что-то, что не способствует выживанию, и он должен принять это, и все. Какой будет его реакция?

Или допустим, вы попытались забрать у него что-то, что, как он считает, способствует выживанию. Например, вы говорите: «А теперь я лишаю вас права есть бифштексы; вы больше не будете есть бифштексы». Какой будет его реакция?

Эти реакции лучше изучать наблюдая за детьми, а не за взрослыми. Так реагируют не только дети; так реагирует кто угодно, но взрослые немного более зафиксированы в том, что касается реакций. Их реакции оказываются более шаблонными, а реакции ребенка, даже если он довольно сильно аберрирован, очень изменчивы. Он реагирует быстро. Радости и печали ребенка невероятно быстро сменяют друг друга: мама заходит в дом, ужасно огорченная тем, что маленький Оскар только что потерял друга; она сделала все, что могла, чтобы развеселить его, и вот она заходит в дом, думая:

«Бедный мальчик, он такой милый», а он сидит там... каким-то образом он сумел пробраться в дом раньше нее... он сидит там, облизывает блюдо из-под торта и смотрит на нее, радостно улыбаясь.

Но жизнь ребенка в эмоциональном плане похожа на американские горки... вжик, вжик, вжик. Он быстро реагирует. Очень интересно наблюдать за ребенком, когда ему отказывают в чем-то, что, как он считает, способствует выживанию.

Скажем, ему в чем-то отказали. Он считает, что эта вещь крайне важна для его выживания... например, пять центов, чтобы купить конфетку. Когда ребенок хочет чего-нибудь, он хочет этого неистово. Я имею в виду, у него нет никаких сомнений.

И он подходит к маме и говорит: «Мама, – говорит он... он счастлив, улыбается, он весел, и вот он говорит: – Мама, дай мне пять центов».

А мама смотрит на него и спрашивает: «А что ты сделал с деньгами, которые тебе давали? Я вчера дала тебе пять центов. Тебе нужно научиться бережно обращаться с деньгами. Как же мне научить тебя обращаться с деньгами бережно...» Понимаете, множество всякой не относящейся к делу информации. Он всего лишь хотел получить пять центов.

И он говорит ей: «Мне нужно пять центов!»

А мама отвечает: «Ты не должен так со мной разговаривать. В конце концов, я твоя мать...» – и другая не относящаяся к делу информация.

Он хочет пять центов! И он: «А-а-а». И он может упасть на пол и начать колотить пятками но стене, понимаете, истерика. Все это вызывает у него гнев.

И мама говорит: «Выйдите отсюда, молодой человек. Вы больше мне не сын». Понимаете, она действительно собирается наказать его. Она просто берет и толкает его вниз, заставляя быстро пройти оставшуюся часть шкалы до апатии, она устраивает ему встряску, чтобы прекратить истерику.

Если он все еще хочет получить пять центов, он говорит: «Ну, я хотел купить... для Джимми Джонса: он сломал ногу». Это ложь. «Он сломал ногу и сейчас лежит в канаве, и я сказал ему, что достану пять центов и куплю мороженое, и тогда ему будет хорошо». Методом проб и ошибок дети учатся быть искусными лгунами.

Ему не удается добиться своего, поэтому он начинает плакать. Но он все еще не получает пять центов! Так что его последняя реакция будет такой: «Мне они не нужны. Я не возьму пять центов. Я не хочу иметь ничего общего с этими пятью центами. Пять центов... я ничего не знаю о них. Пошли они к черту».

На шкале тонов есть определенные реакции, сопровождающие принятие... попытки добыть что-либо, что человек хочет и что он считает способствующим выживанию. Он счастлив, возможно, не так уж и счастлив, но серьезен, антагонистичен, разгневан, лжив, горюет, апатичен... не хочет этого.

А теперь посмотрим на это с другой стороны. У ребенка, о котором мы говорим, есть свои неприятности. Я уверен, что у других детей нет таких неприятностей. Ему приходится есть кашу. «Ну же, Вилли, съешь кашу. Вилли, тебе нужно поесть каши».

И он отвечает: «Я не хочу никакой каши». Ему это кажется разумным. Не требуется никаких пояснений, дополнений или чего-либо еще. «Я не хочу никакой каши!»

«Вилли, ты должен съесть кашу».

Если его заставлять есть кашу, то это приведет к следующему циклу. Сначала он говорит: «Нет, я не хочу никакой каши». Затем: «Я не хочу никакой каши!» Затем:

«Ррррр» – он не хочет никакой каши. И после этого он говорит: «У меня болит живот». Теперь у него есть веская причина.

Но если ему не удалось обмануть взрослых и кашу к тому времени уже запихали ему в рот, он плачет, рыдает и так далее, но все же глотает кашу. Однако тому, кто его кормит, не следует в этот момент слишком уж радоваться победе, потому что теперь всего лишь один небольшой толчок вниз заставит ребенка опуститься до такого уровня, что он будет сидеть и есть кашу без слез, а потом вырастет и станет завсегдатаем кафетериев и так далее. Так общество приучает людей посещать эти ресторанчики, которые вы видите повсюду на улицах. Людей загоняют в апатию по поводу еды, и они готовы есть все, что угодно.

Здесь та же шкала, только наоборот. Видите, если человеку пытаются навязать что-то, чего он не хочет, или человека угрозами заставляют... это не способствует выживанию.

Давайте снова вернемся к тому догу. Дог подбегает к ребенку, и если он действительно представляет опасность для ребенка, то реакция ребенка будет примерно следующей.

Сначала ребенок смотрит на улицу и видит дога. И говорит: «Песик!»

Потом дог бросает на него взгляд... а он, как вы помните... мы оставили его в тоне 2,0; он в антагонизме, и поэтому отвечает: «Я тебе покажу песик!» Он подходит к ребенку и произносит: «Ррррр».

И ребенок говорит: «Уходи!»А дог подходит ближе, и ребенок снова говорит:

«Уходи!» Дог подходит еще ближе, и теперь уже ребенок выходит из себя. Он может кричать как ненормальный, он вне себя; он испытывает гнев по отношению к догу. Если бы он мог справиться с догом, если бы он был больше, а дог меньше, в этот момент он уничтожил бы собаку. Однако по мере того, как дог подходит все ближе и ближе, ребенок видит, какая это громадная собака, и понимает, что дог уже слишком близко, что он проявляет антагонизм и что его следует бояться. Поэтому он переходит от гнева к страху, а от страха – к горю. Если он все же не сможет избавиться от дога, он заплачет, а если и тогда дог по-прежнему будет стоять над ним и рычать, ребенок просто ляжет и будет лежать в полной апатии. Он сдался.

На самом деле он просто притворяется мертвым, потому что хорошо известно, что доги не едят мертвых детей. У некоторых животных этот механизм заложен от природы. Это их обычный образ действий. Заложенный от природы механизм – притворная смерть. Опоссум и так далее ... притворяются мертвыми.

Итак, когда кому-либо угрожает опасность, он опускается по шкале. Опасность еще очень далека. И пока непосредственной опасности нет, он предпочитает смеяться над ней. Я никогда не видел более самоуверенного человека, чем адмирал, который находится на береговой базе... веселый, счастливый человек.

Однажды я был свидетелем того, как один помощник адмирала опустился по шкале тонов быстрее, чем я когда-либо видел. Накануне вечером он сидел в офицерском клубе и говорил нам троим о том, какое у него тепленькое местечко, а мы просто сборище простофиль; и он просто срамил нас за это. Вы бы видели – он так смаковал это, что брызгал слюной во все стороны – он так смаковал это... хлюп!

Он забыл об одном. У нас не хватало офицеров. И он сказал нам, что есть три человека, которые уже обучены выполнять его работу. Командный пункт, в котором он служил, в два часа ночи был еще открыт, и туда кое-кто наведался. А на следующее утро этот парень получил приказ.

Он сидел счастливый, смеющийся, радостный, жизнь шла своим чередом, и вот он получил этот листок бумаги... немного насторожился, знаете, он был уже не такой счастливый, когда держал в руке этот лист бумаги. Он развернул его, увидел свое имя, и в этот момент он уже был совсем не такой счастливый, как раньше. Он увидел, что там написано: «Приказ». Дальше шли все эти «от кого», «кому», «через», «тема», «приложения», «ссылки: 1». (Дай бог памяти.) Ну, в общем, там было написано: «Вы должны как можно быстрее явиться на борт корабля ВМС США (пропуск), чтобы занять должность инженера-механика. С этого момента вы будете...» Да, и дальше там шла подпись, а затем пунктирная линия через всю страницу и далее: «Первое одобрение: вы откомандированы». Да, пока он читал сам приказ, все было в порядке. Он мог просто проявлять некоторый антагонизм по поводу всего этого, поскольку у него все еще был шанс избежать этой участи: адмирал не видел этого приказа. Однако в конце документа было написано: «Вы откомандированы» – и стояла подпись адмирала!

Он опустился по шкале... гнев... вы могли видеть, как парня стало немного трясти. Затем он немного подумал про себя, немного пожалел о былых временах... и слезы слегка блеснули в его глазах. А потом он опустился до полной апатии, встал, взял свою фуражку, побросал остальные вещи в сумку и пошел, притворяясь, что он не опасен, притворяясь, что он мертв, ступил на борт корабля и покинул берег, чтобы присоединиться к морской пехоте.

И здесь мы опять имеем дело с тем же циклом: человек получает известие и положение человека изменяют, перемещая с одного уровня на другой.

Так вот, забавно, что... разве не странно, что... вы видели, как люди реагируют, вы знаете, что они следуют своего рода циклу, и если вы поразмыслите об этом, то поймете, что здесь мы имеем дело со своего рода шаблонным циклом.

Человек не станет лгать, если он не боится. Чтобы лгать, человек должен бояться, если только он не фантазирует. Человек в гневе действует очень разрушительно... он сражается; вы знаете, насколько нерационально действует разгневанный человек. На самом деле никто никогда не видел, чтобы разгневанный человек вел себя мило и рационально. Вы можете наблюдать эти проявления. И вы знаете, что, как правило, говорит человек, находясь в горе: «О, лучше бы я умер» – это характерная фраза. Здесь мы снова имеем дело с тем же самым диапазоном. Гнев не способствует выживанию, но лучше уж сражаться, чем совсем не сражаться. Страх совершенно не способствует выживанию. Горе – это признание того, что некая невыживательная ситуация существует и что она неизбежна. А в апатии человек принял эту невыживательную ситуацию.

Притворная смерть – это не что иное, как признание смерти. Выше этого уровня человек все более и более жив и... или, говоря иначе, счастлив и весел. Чем выше он находится на шкале... чем более счастлив человек, тем более живым и так далее он себя чувствует. Так что жизнь подчиняется этому циклу, эмоции подчиняются этому циклу и так далее.

Мы берем все это, классифицируем и находим стандартные реакции, которые проявляют люди, находясь в том или ином настроении.

Возьмем, к примеру, правду. Возьмем правду. Как человек обращается с правдой? Вот здесь, вверху, у человека богатое творческое воображение, не так ли? Живое, творческое воображение. Но это нельзя назвать неправдой. Это постулирование будущего. Творческое воображение – это попытка представить себе будущее. Если человек обладает большим потенциалом выживания, он чувствует, что у него есть будущее, о котором можно мечтать. Когда же человек несколько опускается по шкале тонов, он уже не так много ожидает от будущего, и он уже не так много о нем мечтает.

Но вот человек, который находится на самом верху... он говорит правду; он правдив. Ниже человек правдив только в той мере... видите, здесь он не настолько жив, поэтому он и не настолько активен, так что он смягчает правду некоторым консерватизмом. Человек уверен, что некий факт является абсолютно верным. Вот здесь, выше, он скажет: «Да, я уверен, что кошки живут девять жизней». А здесь он скажет: «В научных кругах широко распространено мнение, что кошки, как показывают неоднократные исследования профессоров кафедры психологии Иллинойского университета, по всей видимости, живут девять жизней». Итак, говоря это, он сформулировал приемлемое с научной точки зрения утверждение. Это правда, приправленная консерватизмом.

Далее, мы знаем, что человек, становясь антагонистичным... теперь мы опускаемся в этот диапазон... когда человек начинает проявлять антагонизм в отношении жизни вообще... что мы наблюдаем в этом случае? Говорит ли этот человек правду о... не пытается ли он найти какой-нибудь предлог для того, чтобы хоть в какой-то мере проявить своей гнев? Он осматривается, пытаясь затеять ссору, он говорит:

«Зачем было делать то-то и то-то?» Но никто этого и не делал! Другими словами, он слегка сгустил краски. Итак, на этом уровне люди начинают лгать.

Что ж, а вот здесь у нас гнев. Теперь давайте возьмем самого гневного человека, которого вы вероятного слышали, его звали... покойный герр Шикльгрубер из Германии и прочих европейских мест, иначе говоря Гитлер. Гитлер был человек гневный. В его речах было много гнева. Но забавно, что он, по-видимому, никогда не отличался особой правдивостью.

И в самом деле, вы когда-нибудь видели сильно разгневанного человека во время ссоры? Вы когда-нибудь слышали, чтобы такой человек говорил правду? Боюсь, что нет. Похоже, что, когда человек опускается на уровень гнева, он избегает правды, и говорит те вещи, которые вызывают у него гнев, неважно, соответствуют ли они истине или нет. Другими словами, здесь человек очень сильно отошел от истины.

А стали бы вы полагаться на то, что человек, который боится... это уже на ступеньку ниже... стали бы вы полагаться на то, что человек, который боится, будет говорить правду? Вы говорите: «Мистер Дамбджон, не могли бы вы сбегать вон туда? Мне кажется, некоторые снаряды в погребе с боеприпасами лежат ненадежно, сходите туда и посмотрите, как их можно закрепить и так далее, и доложите мне, есть ли там вообще какие-нибудь снаряды».

Вы поворачиваетесь и идете на противоположный конец мостика, а примерно через десять минут он возвращается и докладывает: «Они все закреплены, сэр». Но вы-то знаете, что он и близко боится подходить к снарядам. Ему не хотелось идти в погреб с боеприпасами, поэтому он и сказал вам это. Страх заставил его солгать вам. Ладно.

Социальная ложь вызвана страхом перед теми или иными социальными последствиями. Страх и ложь... На этом уровне присутствует самая разная ложь. Есть ложь типа: «Я делаю это для твоего же собственного блага. Я скажу тебе это для твоего же собственного блага. Знаешь, я думаю, ты должен более дружелюбно относиться к людям. Знаешь, ты не очень-то нравишься людям, и тебе следует обратить на это внимание. Я тут купил книгу. Ее написал один человек по имени... я не знаю его имени; его назвали в честь библиотеки. И этот человек расскажет тебе все о том, какой ты порочный... то есть, как ты должен себя вести. Я знаю, для тебя это будет немного тяжело...»

Вы когда-нибудь слышали подобную болтовню? Это скрытая ложь – человек говорит: «Ля-ля-ля», пытаясь убедить кого-то, что он говорит правду, в то время как на самом деле он заявляет: «О, чего бы я только с тобой не сделал, если бы у меня хватило смелости. Конечно, я тебя немножко боюсь, но я в этом никогда не признаюсь. Но если только у меня будет возможность, приятель, я поставлю тебя на место». А вслух он говорит: «Знаешь, я действительно хочу помочь тебе. Очень плохо, что люди тебя не очень-то любят». Скрытая враждебность. Это вот здесь, внизу – в диапазоне страха.

А что же происходит с человеком, который очень боится, который только что узнал, что его лишат жизни. Он уже боится, и внезапно вы говорите ему: «Утром вас расстреляют». Станет ли он, как это пишут в романах, чертовски храбрым? Или он расплачется? Он расплачется. И он опустится вот на этот более низкий уровень. Ладно.

А насколько правдив человек, который плачет? Вы рассказываете человеку какие-то новости, а он называет вам всевозможные причины, по которым он плачет. Он выскажет вам самые примечательные вещи по поводу того, о чем он плачет.

Вот мужчина, от которого только что ушла жена или с которым случилось что-то в этом роде. Он будет рассказывать людям о самых ужасных вещах, которые произошли с ним, и то же самое будет говорить жена. Люди стремятся получить сочувствие, и именно для этого предназначены слезы. Это мольба, просьба о жалости. Они как бы говорят: «Пожалейте меня, помогите мне». Потому что на этом уровне человек беззащитен, но его еще можно спасти. Он ждет помощи от остальной части человечества, поэтому он плачет, молит о сочувствии, и при этом не говорит правду.

Наиболее чудовищная ложь... Если вы хотите сопоставить это со своей собственной реальностью... вы знаете, что причина, по которой человек плачет, причина, по которой человек «хочет сочувствия»... Человек ходит и говорит всем: «У

меня больное сердце», в то время как у него все в порядке с сердцем. Он просит, чтобы ему посочувствовали. Он находится на уровне горя.

А ниже, на уровне апатии, человек не только не говорит правду, вы даже не можете добиться от него... он даже не имеет никакого представления о правде. Это полное безразличие к любым фактам. Это апатия; человек безразличен ко всему. Он практически мертв, поэтому не имеет значения, как он обращается и с чем. «Правда? А кого это волнует?» Вы подходите к нему, задаете ему несколько вопросов и все такое. Наиболее ярко это проявляется при допросе военнопленных, которые находятся в апатии.

От военнопленных офицер разведки может получить немало данных.

Вы получите замечательные сведения. Какой-нибудь молодой офицер отправляется допрашивать военнопленных; да уж, он действительно возвращается не с пустыми руками.

Таким образом, то, как человек обращается с правдой, можно было бы назвать градиентной шкалой.

На этом уровне человек полностью безразличен к правде. Такому парню все равно, имеет ли он дело с правдой, ложью или чем-либо еще. Здесь мы видим извращение истины, чтобы получить сочувствие. Вот здесь – извращение истины, чтобы оправдать страх, а здесь – чтобы найти объяснение тому, почему человек вынужден проявлять гнев. Вот на этом уровне человек пытается найти причины... он приводит причины, но которым он проявляет антагонизм, при этом он называет не те причины, которые есть на самом деле. А здесь... вы поднимаетесь выше и получаете правду... человек начинает быть правдивым аж вот здесь, поскольку он не боится, он вполне счастлив, у него нет никаких корыстных интересов... он говорит правду. За исключением тех случаев, когда он постулирует будущую реальность, и тогда ему следует быть осторожным, поскольку люди, которые находятся низко, вот здесь, иногда не понимают, что те, кто находится высоко, могут в разговоре постулировать будущее.

Ладно. На шкале тонов есть одна колонка. Одна колонка. С ее помощью поведение человека можно обесценивать, оценивать по достоинству, экстраполировать, переворачивать с ног на голову, выворачивать наизнанку, его можно исследовать, классифицировать, систематизировать эмпирически, исследовать на отдельных людях и так далее. А первая экстраполяция следующая: «Как человек ведет себя в жизни, когда сталкивается с опасностью... когда происходит то, се, пятое, десятое, каким будет стандартное поведение человека?» Вы увидите, что все будет сводиться к этому списку. Вы увидите, что этот список заканчивается смертью, вот здесь, внизу. Апатия находится ближе всего к смерти, выше идет горе, потом – страх потери... а здесь потеря действительно имеет место... страх потери, гнев, чтобы сражаться... потеря, которая может иметь место, антагонизм в отношении того, что может вызвать потерю, и так мы поднимаемся вверх и достигаем высокого уровня выживания.

Следовательно, проходя по всей шкале тонов, можно оценить любую грань человеческого поведения. И на самом деле, если человек очень хорошо знает этот предмет, ему уже не нужна таблица. Все, что ему нужно знать, это принципы, в соответствии с которыми это работает, и на их основе он в любой момент может сделать вывод о том, что тот или иной человек предпримет по поводу чего бы то ни было. И у него будет достаточно данных и результатов наблюдений, чтобы, разговаривая с человеком, сразу же определить, что тот хронически, неизменно находится на таком-то уровне.

О хроническом положении человека на шкале тонов мы поговорим с вами во второй части этой лекции.

Давайте сделаем перерыв.