Спасибо. Спасибо. Сегодня мы уже расстреляли все патроны: мне больше не о чем вам рассказывать. Мы обсудили радиацию; мы ее победили. Мы весьма подробно обсудили одитинг... о нет, минуточку, минуточку... мы вообще ничего не сказали об одитинге. Да, мы ничего не сказали. Вам нужно сходить в МАСХ. Они там могут рассказать много всего об одитинге.
В теории и практике Саентологии не появилось ничего нового за целый час с хвостиком. Это значит, что наконец-то у нас есть стабильный предмет. Время от времени кто-то говорит мне... мне говорят: «Почему бы нам просто на этом не закончить? – понимаете. – Давайте поставим точку и остановимся на этом». И я отвечаю: «Это замечательная идея. Но только, во-первых, у нас все еще есть одиторы, которые не вполне обучены, и, вероятно, мы недоучили их по какой-то причине. Следовательно, мы недостаточно хорошо умеем обучать; следовательно, нам надо еще немного усовершенствовать наше обучение. Это первая причина, по которой мы не ставим точку, – при всем уважении к навыкам одиторов. Одиторы – очень хорошие, добросердечные люди».
Однако время от времени мы тут и там обнаруживаем, что могли бы чуть-чуть лучше справляться с работой. Я знаю, что и я тоже мог бы чуть-чуть лучше овладеть своим ремеслом. И в результате, поскольку мы не поставили точку и не сказали «Конец», у нас сегодня есть одна из самых интересных процедур: целых пять шагов обучения одитора. Четыре из пяти – абсолютно новые шаги; мы как раз сейчас интенсивно проводим одиторов МАСХ по этим шагам.
Эти четыре шага расположены выше, чем то, что мы знаем как имитационный одитинг – в котором одитора просто учат основам того, как обращаться к преклиру и применять формулу общения. Это позволяет обрести навык одитинга и соответствующую манеру держаться. Обучая этому одиторов, мы значительно улучшали их манеру держаться; мы улучшали ее так значительно, что вряд ли найдется какая-то другая область знаний и деятельности, в которой каждый специалист так хорошо умеет обращаться с другим человеком, как это умеет саентолог. Вот какие результаты давал имитационный одитинг; но мы поднялись еще на четыре ступеньки выше, и каждая из этих ступенек так же важна, как весь имитационный одитинг. Это было сделано только в последние несколько месяцев. Можно сказать, я остался в дураках. Я провел три продвинутых практических курса в Соединенных Штатах... Продвинутый практический курс – это... Ну, когда у одитора накапливается достаточно много скверных кейсов, он чувствует, что ему пора освежить свои знания, и он приезжает на ППК, чтобы я его обучал.
Ну хорошо, все нормально; здесь нет ничего плохого, но только первые два ППК
-15-й и 16-й... На них собрались недавние выпускники курсов НСА, НРА, НАА, все бодрые и сияющие. Все эти студенты были в отличном состоянии, и два первых ППК прошли как по маслу. А потом был 17-й.А 17-й... Вы ведь знаете, что человек, который обучился до уровня ППК, в дальнейшем может не платить за обучение... Как раз этим и воспользовалось большинство тех, кто приехал на 17-й ППК. И помимо трех штатных одиторов вашингтонского НЦХ, ни один из одиторов в этой группе не был свежеиспеченным выпускником НСА, НРА, НАА; эта группа состояла исключительно из всех прошлых студентов всех американских ППК, которых нам не удалось обучить. Мы выиграли джек-пот.
Два замечательных человека, чьи фотографии висят в приемной МАСХ на Фицрой-стрит, 37, вызвались помочь мне с проведением этих трех ППК. И они... они еле-еле втащили свои тела в офис; знаете, им это еле-еле удалось. Их тела тяжело опустились на стулья, и они сказали: «Смотри, все эти люди уже были у нас еще много лет назад, но почему-то мы дали маху. Мы не можем их обучить!»
Я сказал: «О, да...» Вы знаете, сущность лидерства в том, чтобы время от времени говорить людям что-то ободряющее, а его бремя в том, что сам лидер не всегда чувствует себя так.
Так что я сказал: «О, да. Я не сомневаюсь, что мы сможем с этим что-то сделать». На самом деле эти студенты были не в таком уж плохом состоянии. Они вовсе не были в очень плохом состоянии.
Однако мне было необходимо разъяснить методы обучения и разработать учебные процессы, достаточно хорошие для того, чтобы справиться именно с этими людьми. И когда я это сделал, я обнаружил, что это подходит абсолютно для всех. После 17-го ППК не было одиторов-неудачников, потому что мы создали четыре высших ступеньки обучения; создав их, мы обнаружили, что те люди, которые завершали курс, могли контролировать преклиров, могли одитировать, могли что-то делать и на самом деле были потрясающими профессионалами.
Это весьма интересно. Это показывает вам, что если нас вынудить, мы можем что-то придумать, продвинуться высоко вверх и по-настоящему добиться лучшего состояния бытия, улучшая состояние знания.
Обучать одиторов нелегко. Почему нелегко? Прежде всего, самый хороший одитор находится в Тоне 40. Очевидно, одитор должен находиться в Тоне 40. Хомо сапиенс не находится в Тоне 40. Я не знаю, смотрели ли вы по сторонам... вероятно, я просто клевещу на человечество... но, возможно, когда вы ходили по улицам, вы замечали, что кое-где (разумеется, нечасто) люди были немного вне общения. Так что было бы замечательно, если бы кто-то просто пришел к нам в Тоне 40 и прошел обучение – бац, понимаете? Это было бы легко – пара пустяков.
На самом деле один из спортсменов-олимпийцев был так близок к Тону 40, что учить его было очень трудно: он двигался с большей скоростью, чем инструктор. Понимаете, он читал Аксиомы одну за другой: «Хм, смотрите-ка, о, да, так. Ага, так». Он читал следующую: «М-гм, м-гм, правильно, да, да». Он читал следующую: «О! Вот что я делаю, когда я лежу на линии огня; я отодвигаюсь от тела и делаю то-то и то-то...» Ему было все ясно.
Но не все люди находятся в таком состоянии. Вы говорите: «Ну, если мы сперва проодитируем их, тщательно и интенсивно, то мы приведем их в отличное состояние, и тогда мы будем их обучать». Хм! Позвольте мне сказать вам: это путь к проигрышу.
Почему? У таких людей не будет субъективной реальности в отношении тяжелого кейса. Одитору приходится смотреть на собственный кейс, чтобы понять, каким трудным может быть кейс и как с таким кейсом общаться. Итак, мы обучаем людей, когда они находятся гораздо ниже Тона 40. А потом, когда они уже знают все хитрости, мы с помощью процессинга поднимаем их вверх.
Очевидно, это... как вы знаете, это совершенно невозможно. Так что нам пришлось разработать техники, позволяющие одитору, который не находится в Тоне 40, одитировать в Тоне 40; и это дало самые поразительные результаты.
У нас там был один парень, который заикался. Он проводил 8-К так: «Ц-ц-ц-с-с...» Ему приходилось очень туго; он вообще не мог общаться.
Но когда он прошел все пять уровней обучения, в комнате одитинга он говорил совершенно безупречно – плавно и бойко, так, что это сделало бы честь любому одитору. Он говорил: «Посмотрите на эту стену. Хорошо. Подойдите к ней. Хорошо».
Безупречное общение. Но как только он покидал комнату одитинга, он говорил:
«Пф-ф... это... эт... эт... это была э... х-х-х-хорошая сессия». Как странно! Как странно. Мы научили его безупречно проводить одитинг, но некоторое время мы думали, что он не мог безупречно действовать в жизни. Мы думали, что его кейс нисколько не изменился.
Мы научили его лишь тому, как управлять преклиром, как контролировать преклира. Вот и все, чему мы его научили... большинство студентов, которые приходят на ППК, уже знают основы Саентологии, и он их знал.
Но прошла неделя или что-то в этом роде, и представляете себе? Этот человек распространил свою способность одитировать на свою способность действовать в жизни. Он начал говорить со всеми людьми совершенно гладко и беспрепятственно. Он не получил особо много одитинга, потому что у девушки, которая его одитировала, почти все время ехала крыша. Вы знаете, как это бывает на ППК. Она тоже вышла из этого состояния прежде чем окончила курс, но он не получил особо много одитинга.
Он был обучен тому, как одитировать. И это интересно – то, что вы можете научить кого-то одитировать, почти искусственно забираясь на этот высокий уровень бытийности.
Следовательно, контроль над хомо сапиенсом необязательно зависит от вашего обаяния, необязательно зависит от вашего здравого смысла, необязательно зависит от вашего банковского счета... хотя все это помогает. Нет, контроль зависит от вашей способности добиваться от людей сотрудничества в выполнении правильных действий, будучи в достаточно высоком тоне, чтобы контуры людей не могли вам сопротивляться. Мы обнаружили такой вот ужасный факт: когда мы говорим с людьми, мы по большей части говорим с контурами.
Мы выходим на улицу, окидываем взглядом людей и видим, что в большинстве своем они... о, я боюсь, мы с вами относились к людям очень, очень снисходительно.
Прежде всего, к нам приходят на обучение именно те, кто и так относится к верхушке общества. Они, по крайней мере, приходят. Они, по крайней мере, добросердечны. Они знают, чего они пытаются достичь. Нельзя сказать, что они дезориентированы в жизни... пусть даже они считают, что они в ужасном состоянии.
Они в достаточно хорошем состоянии, чтобы понимать, что некоторые стороны этого состояния неудовлетворительны.
Это куда более высокий тон, чем у кого-то, кто совершенно уверен в том, что его состояние отличное, в то время как он сумасшедший до мозга костей. Мы наблюдаем в Саентологии высший слой человечества – людей, которых отличают добросердечие и готовность действовать. В какой-то степени наше представление обо всем обществе основывалось на тех, кто пришел в Саентологию, и наши техники одитинга были рассчитаны именно на них; но такой подход был ошибкой.
Следовательно, наши исследования требовалось продолжать, продолжать и продолжать... не только потому, что кейсы, по всей видимости, постепенно становились все труднее и все более рестимулированными из-за жизни в наше время (знаете, это клише используют часто – в наше время жить трудно), но еще и потому, что с улицы все приводили и приводили новых людей, которые были совершенно не такими, как те, кто заинтересовались Саентологией и пришли в нее сами.
И каждый раз, когда к нам приходил один из таких людей, мы говорили: «Что же нам сейчас делать?» И вот что очень забавно: да, мы могли его подлатать. Мы могли изменить форму его ушей и стиль прически, мы могли избавить его от язвы и накачать ему бицепсы. Но после того, как мы проделывали все это, человек смотрел на нас и говорил: «Ну, я не знаю, наверно, Саентология – неплохая штука, но ничего не произошло». Почему он так говорил? Это очень важное открытие.
Конечно, саентолог может изменить форму тела; конечно, он может справиться с контуром; конечно, он может справиться с инграммой, факсимиле или расчетом. Конечно, он все это может. Но мы обнаружили, что сам преклир далеко не всегда присутствует. Мы можем изменить человека с головы до пят, но при этом он сам так об этом и не узнает. И мы были очень, очень, очень снисходительны – чрезмерно. Мы утверждали, что значительный процент людей присутствует.
Давайте просто вновь оценим все это, давайте будем немного язвительны. Давайте вновь оценим всю эту картину. Вероятно, вы наблюдали ее с более близкого расстояния, чем я, поскольку я имел дело с теорией, практикой, обучал и убеждал людей внутри организации. И я довольно легко справляюсь с людьми, пришедшими с улицы, однако мне не приходится выполнять сложную работу... я делаю ее с помощью книг... мне лично не приходится затаскивать людей с улицы или пытаться убедить их вступить в группу или что-то в этом роде, понимаете? Так что, вероятно, вы знаете об этом больше меня. А тот факт, что я только сейчас это обнаружил, демонстрирует вам, что я почти так же умен, как и вы.
И чтобы показать вам, в каком направлении шла моя мысль, необходимо лишь обратить внимание на то, что в старой Таблице оценки человека говорится: «тэтан плюс тело». Другими словами, тон настоящей бытийности человека плюс тон тела равняется тону человека. Я упоминаю об этом, потому что для саентологов это данное не ново, понимаете? Но саентологи никак не могли по-настоящему разобраться в нем и раз за разом задавали мне вопросы на эту тему. А я не понимал, в чем именно состоит трудность. Что трудного в том, чтобы понять это? Это так просто, проще не придумаешь.
О, это так просто? Мне пришлось заняться этим и по-настоящему определить, сколько чего присутствует. Конечно, проценты ничего не значат, но просто для сравнения: если раньше мы думали, что человек был на 10 процентов тэтаном и на 90 процентов телом, то, вероятно, мы имели в виду людей, которые пришли в Саентологию. Мы не имели в виду широкую публику.
Соотношение на самом деле не десять процентов к девяноста; скорее, порядка сотой или тысячной доли процента – тэтан, а все остальное тело и контуры. Присутствия самого существа хватает лишь на то, чтобы питать энергией машины.
Я изучал это... я изучал это, потому что мне до смерти надоели неудавшиеся кейсы. У меня нет особых трудностей с кейсами, но я смотрю по сторонам и вижу кого-то, кто уже получал одитинг, – он до сих пор еле-еле передвигается. Он еще не выпутался из трудностей. Почему?
Ну, это главным образом моя ошибка. Я не возражаю время от времени быть неправым. Когда я неправ, я всегда этим хвастаюсь; это позволяет вам приписывать причину.
Но когда я стал разбираться в этом, я обнаружил одно данное, которое мы все знаем... но оно по-настоящему дошло до меня: сам человек не получит никакой пользы от того, что вы делаете, пока он сам не поймет, что он получает пользу. Это, знаете, как если бы я пытался объяснить вам, что у нас под ногами пол. Понимаете, для большинства из вас это глупо до идиотизма. Но пока сам человек, бытийность, та штука, которая питает энергией контуры, не обнаружит, что что-то происходит, и не получит субъективную реальность в отношении окружающего мира, – вы ни на шаг не приблизитесь к стабильности.
Пусть даже вы переделали его тело; пусть даже вы изменили его контуры; пусть даже вы изменили его социальные ответные реакции; пусть даже вы сделали для него всевозможные вещи, – он этого так и не обнаружил. Вы просто создали новую схему, которую он теперь будет питать энергией. И тот факт, что мы с вами можем производить такие изменения в другом человеке, делает честь нашим талантам, но не делает чести нашей способности смотреть.
Мы одитируем кого-то, одитируем его, одитируем его, одитируем его. И видимость того, что он получает одитинг... мы создаем и ее. Он не хотел получать одитинг, вы просто «законтурили» его в кресло. И мы одитируем его, одитируем его, мы изменяем его с головы до пят и так далее, а через некоторое время он говорит кому-то гадость на наш счет.
Это просто идиотская ситуация; мы помогли этому человеку. Его мама говорит, что он изменился, его жена говорит, что он изменился, его начальник говорит, что он изменился. Все остальное человечество сказало бы в один голос: «Он изменился», но есть одно исключение – сам преклир. Что же произошло?
Нам очень лестно иметь в руках науку, которая, не спрашивая человека, может изменять его с головы до пят. Тот факт, что мы владеем этой наукой, оправдывает только то, что мы используем ее лишь во благо. Ведь это оружие. Ого! Хорошо, что оно находится в наших руках, а не в чьих-то еще. Я могу себе представить, что сделал бы комиссар, который отвечает за темницы секретной полиции или помойные ямы Смогсгокса, – но хитрость в том, что он не сумел бы этого сделать. Разве это не забавно? Эта наука сама себя защищает. Парень, который стал бы злоупотреблять ею, находится в слишком низком тоне, чтобы вообще ее использовать.
Я думаю, что человек выставляет себя ужасным посмешищем. Рано или поздно кто-то явится и скажет: «Нам необходимо засекретить эту штуку, Саентологию, нам необходимо поставить на нее гриф того или иного рода». Пусть себе засекречивают все, что угодно, пусть засекречивают все на свете – а вы продолжайте преподавать Саентологию, потому что они никогда этого не обнаружат.
Вы могли бы сказать: «Ну, мы позволим вам засекретить “Продвинутую процедуру и Аксиомы”, в ней и описана самая суть дела... за исключением главы об ответственности; ее засекречивать не нужно. Ну а все остальное вы можете засекретить, вы можете наложить на это гриф “Секретно”» – и эти люди будут радоваться до конца своей жизни. Они так и не обнаружат, что все остальное в этой науке осталось совершенно открытым. Они не видят этого уровня тона. Вот в чем все дело.
Почему преклир, которого вы изменили с головы до пят и который так и не узнал об этом, заявляет кому-то, что вы сделали с ним что-то плохое, или рассказывает другим одиторам, что вы обманом выманили у него восемнадцать фунтов или что-то в этом роде, – почему он это делает?
Суть в том, что он неспособен постичь ваши побуждения и намерения; а это сводится к тому, что он неспособен постигать, что, в свою очередь, сводится к тому, что он неспособен самостоятельно поддерживать свою энергию и полностью зависит от вас, одитора. Другими словами, вы просто взяли себе другое тело, и в нем что-то время от времени протестует, а мы пытаемся игнорировать это.
Давайте посмотрим на это и давайте предположим... скажем, мы используем настолько приблизительный подход... скажем, что в том, что вы перед собой видите, только одна тысячная процента является самим преклиром. Он присутствует в такой крошечной степени.
Он в отрицательной области шкалы тонов. Сегодня мы можем поднять человека из отрицательной области шкалы тонов за относительно короткое время. Мы сделали это в МАСХ, к своему собственному удивлению.
Что удивляет меня... Как я сказал вам раньше, меня удивляет то, что отрицательная шкала тонов совершенно точна. Это почти непростительно. Ну ладно.
Когда вы одитируете кого-то, он поднимается по отрицательной шкале тонов и впадает в апатию. Другими словами, ему необходимо стать лучше... Понимаете, ему – самому существу – необходимо стать лучше, чтобы оказаться в апатии. Но если он в достаточной степени станет лучше, он станет апатичным. Раньше это вело к поражению: мы думали, что если человек впадает в апатию, мы делаем что-то не так; и у нас возникало впечатление, что он был в более хорошем состоянии, а мы его ухудшили. Ну, возможно, мы вводили контур в апатию и делали его апатичным, но чаще всего та техника, которая вводила преклира в апатию, вводила его также и в горе, в страх, гнев, скуку, консерватизм и энтузиазм – и выше по шкале. Другими словами, благодаря этой технике преклир поднимался вверх по шкале тонов.
Так вот, отрицательная шкала тонов устраняется с помощью современных техник одитинга, потому что они обращены непосредственно к тэтану. Ну ладно.
Что мы обнаруживаем, как только мы начинаем использовать эти техники? Мы немедленно обнаруживаем, что раньше мы по большей части не проводили процессинг самому преклиру. Мы переделывали то существо, которое видели перед своим носом.
Так вот, если мы можем вытащить преклира... Мы знаем, что это, по сути, – лучшая теория. И мы обучали этой теории, мы знаем это... если вы можете вытащить на поверхность самого преклира и сделать его достаточно сильным, чтобы управлять своей бытийностью и контролировать ее, то у него больше не будет неприятностей. Но как нам сделать это с человеком, который присутствует всего на одну тысячную процента, а? Вот в чем было все дело, и я шел к решению этой проблемы, – сначала к тому, чтобы четко ее сформулировать, а затем к тому, чтобы научиться что-то с этим делать. И вот в каком направлении шло это непрерывное изменение техник, изменение техник, изменение техник – понимаете?
На самом деле мы не изменяем техники, мы просто поднимаемся на более высокие уровни техники.
Когда мы поднялись достаточно высоко, мы обнаружили, что во многих случаях мы не одитировали самого человека. Мы одитировали кучу контуров, сущностей и всего остального – называйте это как хотите; мы стремились переделывать бытийность, но мы не обращались напрямую к самому человеку. Основная тому причина – преклир не был под контролем. Он пытался контролировать свои контуры и выпутаться из беды, он, возможно, пытался подняться по шкале, но он пребывал в апатии, поскольку считал, что это невозможно сделать.
Теперь мы приходим и демонстрируем ему, что мы в состоянии его контролировать, несмотря ни на какие реакции его контуров; и неожиданно он воспрянет духом и поднимется по шкале. Другими словами, потребовалось понимание этого явления, потребовалась совокупность этих факторов, чтобы эта техника появилась на свет. И далее мы получаем экстериоризацию. И далее мы получаем концепт бытийности окружения... предоставления бытийности другим людям. Мы получаем все эти вещи, потому что это проявления самого человека.
Итак, вся суть состоит в том, чтобы вытащить человека вверх по шкале, и это делается с помощью процедуры «Контроль, общение и обладание». Эти три фактора всегда идут вместе, и единственный добавочный фактор – проблемы, сравнимые по величине. Ну хорошо. Ведь вам нужно пройти и устранить его любопытство, устранить его фиксацию на некоторых из его трудностей.
Этот человек поднимается по шкале, начиная движение из той точки, которая была хорошо описана в «Саентологии 8 – 80» и существовала у нас с тех самых пор... и которая есть на шкале тонов. Знаете, та замечательная шкала тонов, которую нарисовал для нас парень из Шотландии... та потрясающая шкала тонов, где нарисован тэтан с большой плеткой, плачущий тэтан и так далее, – эта цветная шкала висит на стене. Так вот, там изображена отрицательная шкала – шкала ниже нуля.
И мы обнаруживаем, что те люди, с которыми у нас много трудностей и так далее... тот человек, который виден обществу, – им на самом деле движут контуры и движет само общество. А сам индивидуум, тот, кто движет своей бытийностью, находится в самом низу шкалы. И нам нужно вытащить его наверх с самого дна. Как же нам его вытащить? Ведь на уровнях ниже нуля человек находится совершенно вне общения.
Для этого нужен одитинг; для этого нужно обучение. Но этот одитинг проводить нетрудно. Одитинг внезапно стал очень, очень легким; однако сейчас он требует очень, очень хорошего контроля и руководства. Поэтому у нас и появились все эти уровни обучения.
Следовательно, сегодня мы говорим не только о технике, но и о способностях одитора. Нам всегда приходилось иметь в виду оба эти фактора, но мы полагали, что их как бы следует разграничивать, понимаете?
Я спорил с людьми... Они говорили: «Этот человек находится в плохом состоянии, поэтому он не может одитировать».
А я говорил: «Он дышит, значит может». Мне приходилось придерживаться такого подхода, а иначе по всем направлениям распространялось пораженчество. И этот подход был оправдан в 99 процентах случаев.
Я очень горжусь теми, кто в прошлые годы прошел саентологическое обучение. Я очень, очень горжусь ими. Кто-то приходит... он думает, что делает мне одолжение, когда говорит: «Вы знаете, тот ваш одитор в Глазго одитирует просто ужасно».
А я откликаюсь: «Царап, царап, глаза на полу». (Смех.) Понимаете, почему-то его слова не встречают у меня одобрения.
Так вот, нам необходимо было точно выяснить, что делает хорошего одитора хорошим и плохого одитора плохим, – если плохие одиторы вообще существуют. И когда мы разрешили эту загадку, мы разрешили также и другую: как вытаскивать человека с самого дна шкалы. Обе эти загадки разрешились одновременно. Дисциплина и тренировка, требуемые для создания одитора... Как я уже сказал, это примерно такое же искусственное действие, как внезапно взять парня за шкирку и из хронического тона 2,5 (довольно высокий тон) зашвырнуть его в Тон 40 на время сессии одитинга.
Мы говорим:
(Смех.)
И к тому времени, как вы разотрете его в порошок и поднимете на самый верх... он проходит ту еще процедуру. Но что поразительно, она не занимает очень много времени. Имитационный одитинг, формула общения, ознакомительные шаги, которые содержатся... или должны содержаться в курсе «Профессиональный одитор Хаббарда», – все это занимает примерно неделю; лучше, если это занимает две недели. Но что дальше? Что выше этого? 8-К – это второй уровень. Просто 8-К; нас не заботит, насколько хорошо проводится 8-К, суть в том, чтобы просто набраться смелости водить туда-сюда чье-то тело с помощью приказов.
Мы говорим кому-то смотреть – и он смотрит, вы понимаете? Мы говорим кому-то идти – и он идет. Мы говорим кому-то прикоснуться, и он прикасается. Это второй уровень обучения. Вас поразит, с какой неуверенностью приступают к нему некоторые люди.
Ну что же, мы добиваемся, чтобы человек на этом шаге обрел довольно хороший навык, а потом переходим к следующему шагу, который мы называем «Обучение повышенного уровня». И здесь мы учим одитора... с помощью примеров, борьбы, настойчивого убеждения... Вы бы подумали, что вы наблюдаете состязание в борьбе, а не сессию одитинга. Ведь инструктор просит студента одитировать его, а потом делает вот что: обесценивает студента, пытается его остановить; он делает только это. Он старается изо всех сил, придумывает всевозможные трюки, чтобы остановить студента, не дать ему себя одитировать и проводить 8-К. Это совершенно беспощадная борьба.
Мы обнаружили, что раньше сессии губило вот что. Какой-то контур преклира выскакивал и заявлял: «Нет, нет, нет»; и это так или иначе останавливало одитора и останавливало сессию. Пусть это даже просто уводило сессию в сторону, это ее останавливало. Так что нам необходимо было научить одитора не позволять всем этим контурам останавливать его. И это дало очень интересные результаты.
А потом мы поднялись еще выше... мы поднялись выше и пришли к Тону 40 на предмете. Нет особого смысла описывать это упражнение, оно на самом деле очень простое, ведь на нем студент помещает своего рода 8-К в предметы, и от студента так прямо и требуется, чтобы он одитировал предмет с высоты Тона 40... и, конечно, это почти убивает его. Но через три-четыре часа он, как правило, обретает способность делать это, и он может делать это легко и умело. А потом мы велим ему проводить Тон 40 на человеке.
И это становится интересным. В высшем-высшем ТУ студент может сказать инструктору... Понимаете, студент водил инструктора туда-сюда, а инструктор пытался помешать студенту, остановить его. Студент мог сказать: «Посмо... посмотрите на эту стену» – знаете, он уже злился; и это было приемлемым, понимаете?
Но сейчас на высшем-высшем ТУ, на шаге V, это будет фланком, потому что в команде присутствует неадекватная эмоция. И когда одитор приходит в ярость... я имею в виду, инструктор, которого студент одитирует, приходит в ярость, топает ногами, делает все возможное, чтобы остановить студента, оскорбляет и обесценивает его, – стоит студенту на мгновение опуститься ниже Тона 40, как он тут же проигрывает.
И это трудно; это выше человеческих сил. И конечно, когда кто-то обретает способность это делать, – что-то с ним случается, и теперь он в некоторой степени превосходит человеческую расу. Вот на этом уровне и должен находиться одитор. Да, я именно это и имею в виду. Одитор должен быть способен справляться с чем угодно.
Мы обнаружили, что преклир, которого одитируют с высоты Тона 40, набирается храбрости... он находится в отрицательной области шкалы тонов, он всего боится, но он набирается храбрости, чтобы выглянуть наружу... отваживается выглянуть наружу... и говорит: «Возможно, это не страшно», пробует делать это сам, в качестве эксперимента берет на себя управление одним-двумя контурами – и поднимается по шкале. Он говорит: «Возможно, эта штука, которую я тут ношу, поддается контролю. Мне это продемонстрировали».
Как это проявляется вовне, в обществе? Ну, я предпочитаю не ставить себя в пример, однако у меня больше субъективной реальности, чем у кого-то еще, потому что у нас пока не очень много опыта в использовании всего этого... это очень, очень недавние открытия, так что мы не очень хорошо знаем, как это проявляется в обществе. На самом деле нас не заботило, как это проявится в обществе. Мы стремились к тому, чтобы подготавливать хороших одиторов. Мы очень быстро этого достигли.
Очень приятный и обаятельный молодой человек пришел на бензозаправочную станцию и сказал служащему: «Мне ехать еще далеко, а я уже использовал все свои талоны на бензин. Не могли бы вы... если я заплачу вам двойную цену за бензин, не могли бы вы, пожалуйста, принять талоны следующего месяца?» Конечно, это незаконная сделка, вы понимаете? Взятка.
И служащий ответил:
– Нет, конечно, нет; тебе придется идти пешком. Извини, старина.
А я приехал туда на следующий день и сказал: «Вот талоны следующего месяца»
– и он наполнил мой бензобак. Это был не я, потому что я делал это не в качестве самого себя. Я просто провел самый настоящий эксперимент.
Но вы скажете: «Этого служащего заставили сделать что-то противозаконное». Нет, его заставили сделать то, что сейчас делают по всей Англии. Но он не получил двойную плату за бензин. Этот бензин стоил шесть и шесть... или какую там бешеную цену сейчас за него дерут. Как я понимаю, небольшая группа ученых работает над тем, чтобы научиться перерабатывать золото для сжигания в моторах, – исходя из теории о том, что это обойдется дешевле.
Иначе говоря, этот способ обращения с человеком применим не только в сессии одитинга; он применим вне сессии одитинга к кому угодно. И что мы обнаруживаем? Мы обнаруживаем, что когда вы желаете добра, когда вы не пытаетесь подавить селф-детерминизм человека ради какого-то расчета, контрвыживательного с точки зрения восьми динамик, когда вы используете то, что вы знаете, с добрыми намерениями, – вы можете прибегать к этому способу. Это очень легко.
Я уверен, что когда-нибудь в будущем какой-то правительственный чиновник или кто-то в армии или кто-то еще найдет среди своих подчиненных человека, который изучал Саентологию, и захочет, чтобы тот пошел и привел пару человек для допроса; а этот саентолог просто... это должен быть тот, кто просто читал о Саентологии или что-то в этом роде... он пойдет и попытается прибегнуть к этому способу, – он обнаружит, что у него ум совсем заходит за разум. Почему? Потому, что он использует Тон 40, чтобы подвергать людей опасности. Интересный момент: с высоты Тона 40 вы никого и ничего не убиваете. Вот в чем вся хитрость.
На самом деле так это во всем и работает – как мы и предполагали. Об этом говорили многие мистики, хотя они не могли этого доказать. Все получается точно так, как мы думали с самого начала. А именно: если вы желаете человеку лишь добра, вы можете его контролировать, можете с ним общаться, у вас не возникает трудностей и споров об обладании чем-либо. А если вы не совсем желаете человеку добра, то ничего не получится.
Так что сегодня мы одитируем на основе Аксиомы 3, тогда как раньше мы одитировали на основе Аксиомы 10. Ведь то, о чем я вам говорю, стирает и на самом деле преодолевает состояние игр.
По большей части это материал технического характера. Он не означает, что нам нужно забыть все, что мы знаем о состояниях игры. Если вы попытаетесь провести процесс, который приводит преклира в состояние не-игры, у вас будут неприятности. Однако мы совершенно четко видим, что продолжать наши исследования очень даже стоило. Мы видим, что можно было достичь определенной цели. Мы видим нечто новое: теперь не только человек получает намного большие достижения от индивидуального одитинга, но и саентолог, который обучается на одитора, начинает по-новому ориентироваться в жизни. И некоторые жалобы на саентологов... «Они мало где бывают, они не разговаривают с достаточным числом людей» – что-то в этом роде... Все это немедленно преодолевается, потому что эти люди обретают способность наслаждаться жизнью и не вступать в жестокие баталии со всем остальным обществом.
Очень немногим из нас нравится бороться. И когда выяснилось, что человеческому телу, похоже, нравится борьба и что оно хорошо одитируется, когда мы говорим: «Придумайте что-то, с чем вы могли бы бороться» – или что-то в этом роде, большинству из нас, как мы знали, борьба все же не нравилась. И мы говорили:
«Знаете, с нами что-то не так».
Здесь много людей, которые занимаются бизнесом. Эти бизнесмены говорили:
«Я мог бы лучше управлять своим бизнесом, если бы я стал более злобным». У кого-нибудь из вас было такое чувство?
Да, у него все получалось бы гораздо лучше, если бы он стал более злобным. Это некий расчет, который заложен в вас, чтобы не дать вам ничем управлять. Если вы не управляете чем-то с полным АРО, вы просто не контролируете свою область. И ваше стремление к очень высокотонному, высокоуровневому АРО – это правильное стремление, оно всегда оказывается успешным.
Как только вы пройдете все эти уровни обучения и увидите, что делают люди, когда вы используете высокотонное АРО, и какие у вас отношения с этими людьми, – вы раз и навсегда избавитесь от любого представления о том, что вам нужно быть злобным, нужно снимать с кого-то стружку или распекать кого-то или что-то в этом роде.
В бизнесе известен такой факт: иногда приходится быстро «ампутировать» какого-то сотрудника организации; но такая необходимость возникает лишь в том случае, когда мы оказываемся в чрезвычайном состоянии. У нас относительно мало времени, у нас не хватает времени на то, чтобы быстро привести в порядок этого человека, – и тогда мы прибегаем к довольно неудачному методу справиться с делами в организации: устраняем из нее этого человека, чтобы можно было справиться со всем остальным. На самом деле и этот расчет исчезает, когда вы принимаетесь одитировать людей с высоты Тона 40.
Первое, что придет вам в голову, – это то, что мы создаем систему, в которой саентолог становится неким полубогом, он распоряжается: «Иди туда, иди сюда, делай то, делай это» – вот и все, чем он занимается, понимаете?
Ну что ж, на первый взгляд все выглядит именно так. Это стоит испытать на собственном опыте. Не так давно кто-то повернулся ко мне и в шутку сказал мне... просто в шутку... он сказал: «Почему бы тебе не помыть эти бокалы?» (У нас было что-то вроде вечеринки.) Он сказал: «Пойди помой бокалы».
И я пошел и помыл бокалы, понимаете... без болтовни. Не то чтобы мне было несвойственно мыть бокалы, но это не вызвало ни малейшего препирательства. У меня не возникло никакого чувства типа: «Как он смеет мне указывать!» Я испытывал это раньше. Понимаете: «Этот парень не должен мне указывать, пусть даже в шутку». Представление об огромной важности своей персоны: я выше таких вещей, как мытье полов.
Как насчет этого? Как насчет этого? Это означает, что если вы по-настоящему способны контролировать людей, но не испытываете навязчивой необходимости контролировать, вы относитесь к контролю спокойно. Когда что-то нужно сделать, вы идете и просите кого-то это сделать или делаете это сами. И если кто-то намекает вам на то, что нужно что-то сделать, у вас не возникает никаких колебаний – вы это делаете.
Другими словами, саентолог не стоит как некий полубог, помыкая всеми остальными... у нас нет никакой мании величия. Все дело в сотрудничестве; сам он обнаруживает, что контроль вовсе не так труден, и он может контролировать собственное тело и может даже заставлять его работать. Он может принять распоряжение. Он может даже принять плохое распоряжение, не сопротивляясь ему, так что он не попадает все время в неприятности из-за противоречащих приказов.
Кто-то говорит: «Приходи в театр сегодня вечером». Кто-то еще говорит: «Сперва приди на ужин».
А кто-то еще говорит: «Ты не можешь туда идти, тебе нужно работать».
Так вот, если у вас есть трудности с тем, чтобы контролировать и подвергаться контролю, вы придете в замешательство. Но если у вас нет трудностей с контролем и вы можете контролировать других, то вы просто выбираете, какой из этих приказов кажется лучшим для всех динамик, и подчиняетесь этому приказу. Вот так просто.
Вы обнаружите, что вы постоянно действуете на основе оптимальных решений - наибольшее благо по наибольшему числу динамик, – совершенно спокойно относясь к этому. Поэтому шансы на то, что вы придете в замешательство, невелики, – раз вы больше не беспокоитесь о противоречащих приказах или требованиях.
Я не стараюсь нарисовать очень и очень радужную картину: жизнь – это не что-то радужное. Я просто прошу вас не думать, что раз человек может заставлять тело и контуры передвигаться туда-сюда в комнате одитинга, он профессионально занимается тем, что заставляет передвигаться тела и контуры.
Вот что любопытно: сейчас саентолог в Тоне 40 находится настолько вне общения с телом и контурами, что у него остается только один терминал для общения
– сам человек.
И тэтан в точке «ждать» на отрицательной шкале все равно выше по тону, чем любой из его контуров. Это поразительно.
Так что вы общаетесь с самим существом, с человеком, напрямую, и вы требуете, чтобы он перемещал тело туда-сюда, и вы не принимаете какую-то болтовню за ответ. Он обнаруживает, что это не наносит ему вреда, он обнаруживает, что он это делает, и внезапно он разрушает свои контуры. Так что мы больше не управляем всякими инграммами и контурами для людей; мы управляем самим человеком. Вот к чему все это сводится.
Так вот, я беседую с вами о довольно технических вещах. Я просто пытаюсь дать вам некоторое общее представление о том, в каком направлении мы двигались и почему исследования двигались в этом направлении. Мы сразу же видим, что движение вперед принесло свои плоды – ведь мы открыли целую сокровищницу одиторских способностей.
У нас в Великобритании огромное множество очень, очень хороших одиторов; и то, о чем я сейчас говорю, не означает, что всех этих людей необходимо немедленно переобучить. Даже если это сделать... провести их через пять уровней обучения в МАСХ, это займет не очень много времени. И я боюсь, что многие из них в ходе обучения осознают: когда они получали по-настоящему хороший результат, они делали именно это. И единственное, что даст им это обучение, – продемонстрирует им, что они могут делать это постоянно. И только ради постоянства способностей мы стали бы проводить этих людей через пять уровней обучения. Я надеюсь, у нас будет возможность сделать это, однако это никак нельзя назвать обязательным.
Кстати сказать, этот материал по большей части содержится в вечернем курсе... в двух курсах: один проводится по вечерам, другой – по выходным дням. Это лекции 17-го ППК. Эти записи сейчас делаются... двадцать четыре часа записей... эти записи прямо сейчас делаются доступными для одиторов в Великобритании просто ради того, чтобы у них была информация, – вовсе не потому, что им обязательно посещать этот курс. Это просто для их пользы, и я установил очень низкую цену, чтобы вы могли прийти и ознакомиться с новым изданием.
Так вот, эти открытия приносят плоды в различных областях. Один из наших ребят – он руководит группой – рассказывал мне буквально вчера, что, спрашивая других одиторов, которые когда-то тоже руководили группами, он обнаружил, что те группы, которые находились под хорошим, постоянным контролем, которым не позволяли рассредотачиваться, – эти группы остались едиными, они продолжали существовать как группы. А когда группы начинали действовать слегка небрежно, когда их лидеры переставали говорить людям, в какое время им приходить, уходить и так далее, – эти группы рассеивались. Итак, люди уже говорят об этом явлении и о его возможных применениях.
Другими словами, группа, которая находится под хорошим контролем, остается единой, а группа, которая не находится под хорошим контролем, распадается. У всех нас такое странное представление о контроле, что можно пожалеть о том, что мы вообще используем слово «контроль»; ведь прошло чертовски много времени с тех пор, как кто-то пытался давать указания – что делать или куда идти – с высоты Тона 40. Это было так давно на траке, это такая необычная деятельность, что ее трудно даже назвать контролем. Можно сказать, что это позитивное постулирование.
Можно пожалеть о том, что мы используем слово «контроль», ведь контроль означает бросить кого-то в тюрьму, наказать его, если он не сделает то, что ему велят...
и это вовсе не Тон 40. Что ж, значит, в Саентологии был создан новый метод контроля над хомо сапиенсом, был придуман новый способ контроля, и были созданы методы обучения людей тому, как контролировать других.
Я могу представить себе, что если бы мы взяли армию и попытались провести всех офицеров через наш класс ТУ высшего уровня обучения, чтобы мы обрели способность... они обрели способность контролировать своих солдат, – я думаю, мы сели бы в лужу, в болото, в озеро, и этим бы дело и кончилось. Почему? Потому что война – это не деятельность в Тоне 40, так что все их обучение пошло бы в ложном, неверном направлении и запуталось бы на полпути. Весьма вероятно, что когда вы занимаетесь чем-то плохим типа войны, вам на самом деле необходимо использовать принуждение и наказание, чтобы солдаты вели себя должным образом, вы понимаете? Если бы вы одитировали страну с высоты Тона 40, позвольте мне вас заверить: вы бы не вступили в войну с другой страной, вы бы просто стали управлять той страной с высоты Тона 40. Вы поняли суть?
Так вот, нам необходимо провести здесь различие. Лучше всего испытать все это на собственном опыте; на самом деле лучший способ испытать это на собственном опыте – получить одитинг в отношении этого. Это одна из самых потрясающих вещей, которые происходили с людьми в последнее время. Какой-нибудь одитор, у которого время от времени возникали небольшие проблемы с кейсом или которому приходилось иметь дело со слишком большим числом трудных кейсов... Кто-то начинает проводить ему «Дайте мне эту руку» или что-то в этом роде. И внезапно этот одитор испускает слабый крик... от него слишком многого требуют.
Да, но что, по сути, происходит? Ничего не происходит, кроме того, что кто-то с высоты Тона 40 просит его дать руку. Вы бы подумали, что это не очень крутая техника; но она еще никого не убивала, на ее прошлом траке нет огромного количества мертвых тел. Но там, безусловно, есть множество мертвых контуров, демонов и сущностей, – ведь впервые мы поднимаемся на уровень реальности, который очень четко доходит до человека, и он точно знает, что происходит. Но я расскажу вам больше о результатах в следующий час, с вашего позволения.
Спасибо.