Спасибо.
Сейчас я собираюсь поговорить с вами о мысли как о том, что занимает очень важное место среди трех составляющих процессинга, которыми являются мысль, эмоция, усилие.
Так вот, мысль – это сущность, бытийность и так далее.
В прошлой лекции я говорил с вами о шкале тонов. И вы заметите, что чем выше человек поднимается по шкале тонов, тем лучше становится его способность мыслить; степень разумности напрямую показывает положение на шкале тонов. Я, кроме того, рассказал вам, что вот тут, внизу, в промежутке от 0,6 до 2,2 располагается диапазон усилия. Люди, которые в нем находятся, очень, очень МЭСТные. Немного выше этого диапазона располагается диапазон эмоции.
Что ж, мысль воздействует... или создает следствия в отношении физической вселенной... трансформируясь в движение или усилие; понимаете, мысль трансформируется в усилие посредством эмоции. Так что эмоцию можно рассматривать как некий мост... точки на шкале тонов соответствуют положениям на этом мосту. И на самом деле эмоция – это не более, чем вот что: каким образом мысль соединяет усилие и контрусилие. Мысль соединяет усилие и контрусилие, и состояние бытийности, которое в итоге получается, мы называем эмоцией человека. Это очень просто.
Иначе говоря, мы считаем, что диапазон эмоции делится на две части: выше его середины эмоция создается посредством мысли, а ниже середины – посредством усилия. Иначе говоря, когда разум передает в мозг свое решение, оно, переходя через мост эмоции, превращается в усилие. Так что вы можете взять человека, ударить его и вызвать у него определенную эмоцию и определенную мысль, или же вы можете добиться, чтобы человек подумал что-то, что вызовет эмоцию и вызовет усилие.
Вы хотите, чтобы кто-то упорно и напряженно работал, – нет ничего проще: вам нужно сообщить ему мысль, которая сможет рестимулировать определенную эмоцию, а та, в свою очередь, сможет превратить усилие в действие. Поэтому, к примеру, прежде чем ваши войска вступят в бой, вам необходимо решить, какого рода усилие они должны создать. Вам нужно разрушительное усилие, поэтому вы добиваетесь, чтобы войска были в гневе. Вы сообщаете им такую мысль, которая пробуждает в них гнев, и этот гнев включает разрушительное усилие. Это происходит механически, как если бы вы держали в руках крестовину с привязанными ниточками и заставляли марионетку плясать. Вы сообщаете войскам мысль, которая вызовет эмоцию, необходимую для того, чтобы они сделали то, что вам нужно... очень просто. Или же вы направляете на них усилие, необходимое для возникновения эмоции, которая вызовет определенную мысль.
В физической вселенной, во всем диапазоне, вы не имеете дело непосредственно с эмоцией, и исключение составляет лишь контрэмоция. Вы можетечувствовать контрэмоции, которые идут от других людей, и, таким образом, контрэмоция как бы вклинивается посередине между мыслью и усилием.
Так что здесь перед вами... это не шкала тонов. Это чем-то похоже на шкалу тонов. Но первый шаг – это мысль, вот здесь – эмоция, а вот здесь – контрусилие.
Так вот, когда в той области, где присутствует контрусилие, возникает эмоция, это в действительности неадекватная эмоция, поскольку она недостаточно чистая... здесь присутствует дисбаланс. Более 50 процентов эмоции смешано с усилием. На самом деле с усилием смешано, вероятно, 95 процентов... какой-то такой большой процент... с усилием, а не с мыслью.
Так вот, здесь, внизу, в этой части диапазона контрусилия, если вы захотите создать усилие, вы сможете создать лишь один его вид – разрушительное усилие... открытое или скрытое... либо усилие убежать, либо усилие прекратить действия, либо усилие ничего не делать и так далее – если вы будете использовать неадекватную эмоцию. Таким образом, единственная разновидность усилия, которую вы сможете создать, – это усилие разрушить, убежать или прекратить действия... я хочу, чтобы вы это как следует поняли. Это, пожалуй, и все виды усилия, которые присутствуют в диапазоне от тона 2,2 и ниже: уничтожить, убежать или прекратить действия.
Так вот, вы смотрите на шкалу тонов и обнаруживаете, что от тона 2,2 и ниже, где-то до тона 1,2, идет диапазон возмущения, гнева и разрушения, и действия, которые тут совершаются, – это разрушительные действия.
Теперь снова посмотрите на все это. На каком уровне действует это общество? Иначе говоря, на каком уровне вы действуете, когда используете в качестве побудительной силы наказание, когда вы говорите человеку, что, если он не сделает того-то и того-то, вы его накажете, иными словами, вы примените к нему усилие или лишите его возможности прилагать усилие, например, будете морить его голодом... вы собираетесь управлять им с помощью усилия, а не с помощью мысли... единственная реакция, которую вы вообще можете получить в ответ, – это разрушение, отступление или прекращение действий.
Так вот, это очень интересно, поскольку вы были свидетелями того, как в различных обществах применяется наказание в качестве побудительной силы, и очевидно, что общество кое-как ковыляет. Но здесь есть небольшая загвоздка. Так уж получается, что если общество преуспевает, то оно преуспевает благодаря мысли; в нем присутствует мысль.
К примеру, если бы люди в компании «Боинг» работали только с одной целью – чтобы получить зарплату... ни один из самолетов, которые вы видите, не был бы построен. Я не говорю, что сейчас они строят самолеты, но суть в том, что... суть в том, что они добились бы гораздо меньшего успеха и вряд ли что-нибудь вообще происходило бы. Но там есть люди, которые работают с некоторым энтузиазмом и некоторым желанием что-то сделать, и так будет продолжаться какое-то короткое время, пока их не загонят в диапазон усилия, используя наказание в качестве побудительной силы. Понимаете? Так будет продолжаться короткое время... поэтому они трансформируют свои мысли посредством эмоции в конструктивные действия. Так и строятся самолеты.
Самолеты разрушаются и работа завода замедляется из-за наказаний, используемых в качестве побудительной силы. И уровень 1,0, такой вот низкий уровень
– 1,0... либо диапазон от 0,6 до 2,2... группа терпит существование такого низкого диапазона потому, что в ней присутствует мысль. Иначе говоря, группу невозможно вогнать силой ни во что другое, кроме как в разрушение, убегание и прекращение действий. Ее можно вогнать силой в гнев, страх, апатию.
Таким образом, если вы хотите, чтобы что-то было построено, вам понадобится вложить в это очень много хороших, конструктивных мыслей. Иначе говоря, вам нужно вкладывать в это мысль... здравый смысл, разумность. Необходима разумность.
Вы берете группу людей и приводите им какую-нибудь разумную причину, по которой что-то должно быть сделано... это мысль, понимаете? И эта мысль затем преобразуется в эмоцию, – в восторг, в энтузиазм, или даже в радость, консерватизм, или даже в скуку... высокий уровень скуки... и вы добьетесь каких-то конструктивных действий.
Но если вы накинетесь на группу со словами: «Вы должны это сделать, а не то...» Вы получите разрушение, отдаление или прекращение действий... поражение.
Именно поэтому сегодня, на данном этапе истории, армии пользуются такой популярностью у человечества, ведь, понимаете, сформировать армию очень просто. Все, что вам нужно сделать, – это пригрозить всем наказанием, вот армия и сформирована. А потом, если вы пригрозите им еще немного большим наказанием, они начнут разрушать. Именно поэтому в наши дни война является самой популярной спортивной игрой для закрытых помещений. Это самое большее, на что люди – как человечество в целом – способны в плане конструктивных действий. И они будут указывать вам на множество положительных моментов, которые связаны с войной. И вы обнаружите, что все эти положительные моменты существовали и до войны.
Но если бы кто-то сказал: «Вот это очень разрушительно!» – что ж, тогда кто-нибудь во время войны стал бы вкладывать в это деньги и энергию. Это поставили бы на службу разрушению. Именно так появилась атомная бомба. Никто не построил бы атомную бомбу... при том уровне тона, на котором находилось общество... никто не построил бы атомную бомбу и никто не завоевал бы атом лишь ради того, чтобы человеку стало легче добиваться успеха, чтобы он мог совершить полет к звездам или сделать что-то еще столь же конструктивное. И с какой же целью они грозятся пустить это в ход сейчас? Так что даже на этих примерах вы видите некоторые доказательства того, о чем я говорил.
Разумность порождает посредством эмоции конструктивное усилие, которое приносит благо различным динамикам. Применение силы порождает неадекватную эмоцию, которая вызывает разрушительные усилия.
Так вот, я говорю вам это не для того, чтобы побудить вас заняться реформацией общества. Я говорю вам это как одиторам, чтобы вы знали, как работать с преклиром. Преклир, которого силой заставляют проходить инцидент без какой бы то ни было разумной причины, которого просто силой заставляют пройти инцидент, подталкивают, принуждают к этому и впихивают в этот инцидент, которого донимают и протаскивают через инцидент, окажется в конце сессии ниже на шкале тонов, чем в начале сессии, поскольку к нему применили силу или пригрозили силой.
Поэтому гораздо легче добиться, чтобы преклир прошел инцидент, установив с ним АРО. АРО: аффинити, общение и реальность... иначе говоря, разумность. Неважно, сколько времени на это уйдет, но вы не сможете поднять преклира по шкале тонов, если будете силой заставлять его делать что-то. Это кое-что говорит вам о тоне сессии, это кое-что говорит вам об этом.
Что ж, вот самая разумная причина, на которую вы можете указать любому преклиру, чтобы он прошел инцидент: покажите ему в его непосредственном окружении какого-нибудь человека, который находится просто в поразительно хорошем состоянии, поскольку, понимаете, это высоко на шкале тонов. Поэтому, если вы не можете одитировать преклира А... не нужно ломать себе голову в попытках отклировать этого преклира как недоступного психотика, ведь именно им он и является. Проодитируйте преклира Б и поднимите его на явно высокий уровень.
Так вот, конечно же, при работе с настоящим, истинным психотиком необходимо использовать очень, очень мягкий подход. И я думаю, вы обнаружите, что многие психотики находятся в факсимиле «Один»... они делают расчеты на основе этого факсимиле или драматизируют его.
Хорошо. Так вот, это должно указать вам на то, что в диапазоне мысли... (используя эти принципы), это должно указать вам на целый ряд способов работы с преклирами и на то, как работать с конкретным преклиром. И на самом деле вам больше ничего и не нужно знать. Если вы будете убеждать его, если вы будете проявлять приятные эмоции, а не неадекватные эмоции... гнев, страх и все такое, – вы добьетесь, чтобы он прошел инцидент. И вы удивитесь, когда узнаете, что может пройти преклир ради разумного одитора, который находится в приятном расположении духа... он пройдет ради него все, что угодно.
И наоборот, возьмем какого-нибудь одитора, который являет собой излюбленный типаж американской армии или психиатрии, или кого-то в этом роде, и он намеревается пропихнуть преклира через этот инцидент... а преклиру не становится лучше – преклиру не становится лучше, «потому что он сам виноват!» Что получится в итоге? В итоге преклир заболеет еще сильнее. Неважно, что с ним пройдут.
Итак, я собираюсь дать вам решение для этой проблемы. В «Настольной книге для преклиров» вы найдете список из десяти шагов, которые необходимо пройти, чтобы излечить психотика. А первые четыре шага из книги «Продвинутая процедура и аксиомы» в самом деле излечивают психотика.
Однако те десять шагов следует применять лишь к буйно помешанным преклирам, к тем, кто является недоступным кейсом, кто не хочет слушать, кто явно не хочет поправляться, кто говорит: «Ну, я не знаю, есть ли с этого хоть какой-то прок», и:
«Я вчера прочитал в газете, что было выпущено новое отличное лекарство. И оно, конечно же, избавит человечество от всех болезней... просто новая таблетка». Он берет эту таблетку, забрасывает себе в рот и собирается выздороветь.
Между прочим, примерно каждую неделю выпускается какое-нибудь новое лекарство. И этому всегда посвящают первые полосы газет: «Теперь чудесное лекарство излечивает туберкулез за пять минут!» Это первый пресс-релиз... Американской медицинской ассоциации или кого-то еще.
Второй пресс-релиз: «Новое чудесное лекарство используется в местной больнице»... по-прежнему на первых полосах.
Теперь мы смотрим на вторую страницу: «Производство чудесного лекарства подешевело». До этого момента оно стоило 100 000 долларов за миллиграмм.
Потом читаем на пятой странице: «Предостережение по применению чудесного лекарства. Местный врач заявляет...»
Пятнадцатая страница, где-нибудь в разделе частных объявлений: «Как выяснилось при более детальном изучении, чудесное лекарство ничего не лечит», либо «...излечивает пациентов в отдельных случаях, но приводит к полной утрате чувства равновесия».
И это непрерывный цикл. И кто-то говорит вам о новом чудесном лекарстве... он купит его, но он не купит то, что есть у вас и что поможет ему выздороветь. Вас это озадачивает, поскольку вы видели, как все эти чудесные лекарства обесценивались, обесценивались, обесценивались. И никто не замечает, что всякий раз они обесцениваются.
Появляется какое-то лекарство, и на первой полосе говорится: «Гистамин. Ура! Ура! Ура!» А потом... когда вы доходите до пятнадцатой страницы: «Не принимайте гистамин, особенно, если вы за рулем, поскольку вы почувствуете ужасную сонливость. Он вызывает тошноту, и, очевидно, в любом случае не очень-то помогает при аллергии».
Таков цикл лекарства.
Женский голос: Так много людей просто помешались на таблетках, вы думаете, это тоже является частью факсимиле «Один»?
Да, вне всякого сомнения.
Между прочим, я бы не стал критиковать за это ни одну организацию и ни одну профессию, поскольку таблетки... таблетки – это что-то плотное и связанное со структурой. А в факсимиле «Один» конкретно говорится, что вы не должны прикасаться к человеческому разуму: вы не должны проходить никакие инциденты, вы не должны забавляться с разумом, вы не должны пытаться выздороветь, все равно ваше состояние лучше, когда вы больны... и все в таком роде. Поэтому нет ничего удивительного в том, что все человечество посадили на лекарства.
В конечном итоге структура не так уж сильно влияет на функцию. Однако самым серьезным соперником одитора является «лекарство». Неважно, что с человеком делает лекарство, он все равно предпочтет принять его, чем получать одитинг... который может принести ему какую-то пользу. Но он избегает одитинга не потому, что тот может принести ему какую-то пользу; в действительности он избегает факсимиле «Один»... он очень старательно его избегает.
Так как же вам с этим справиться? В мире достаточно людей, которые будут слушать, которых можно привести в качестве блестящего примера тем, кто не хочет слушать, так что в результате те, кто не хотели слушать, станут слушать.
Поэтому, работая с преклирами... если говорить о том, что вам нужно думать о преклире и как вы должны работать с ним... вам не нужно ломать голову в попытках справиться с недоступным кейсом. Попробуйте справиться с одним кейсом, а если он не поддастся, попробуйте справиться с другим и так далее, пока вы не разрешите какой-нибудь кейс. Так вот, на этом этапе ваша уверенность возрастет. Тогда возьмите другого преклира, у которого есть желание, и разрешите этот кейс. После этого в вашем окружении будет парочка ходячих чудес, так что вы сможете добиться, чтобы первый кейс, с которым вы безуспешно пытались справиться, пришел к вам, повалился на кушетку и прошел инцидент.
Каково влияние мысли и ограничивает ли ее что-нибудь?
Ее ограничивает факсимиле «Один». Ни о каких других ограничениях мне не известно, за одним исключением: мысль, прикованную к усилию, можно пригвоздить к месту и аберрировать с помощью неадекватной эмоции и наказания. Это можно сделать, но это и все, что не так с мыслью.
И если взять, скажем, десять потенциальных преклиров и выбрать из них... независимо от того, насколько плохо состояние Эми или Джорджа, независимо от того, насколько оно плохое... возьмите того преклира, чей кейс разрешится быстрее. Возьмите того, кто, по-видимому, сможет пройти факсимиле «Один» с величайшей легкостью. Возьмите его, потому что тогда вы разрешите кейсы и Эми, и Джорджа. Но не берите Эми или Джорджа, если вам не кажется, что их кейсы можно будет быстро разрешить.
Так что вам нужно посмотреть вокруг и найти самого легкого преклира, которого вы только сможете найти. В конце концов, вы потратите на него всего лишь несколько часов одитинга... всего лишь несколько часов. Очистите его кейс. А потом все вдруг посмотрят и скажут: «Боже! Кто это идет по улице, такой сияющий и сверкающий?» И он скажет: «Ну, я...», и сомнений у них поубавится. Иначе говоря, вы подняли их тон просто за счет того, что слегка подняли тон всего человечества, поработав с кем-то одним.
Вы берете следующего преклира... следующего по легкости. Не обивайте пороги местных психушек и больниц и так далее... от этого нет толку. Просто возьмите любого человека, который пришел к вам и у которого, по-видимому, очень легкий кейс, и разберитесь с ним. А потом возьмите еще какой-нибудь очень легкий кейс и разберитесь с ним. И если вы поднимете на этот уровень пять или шесть человек из нескольких близлежащих кварталов, то об этом пойдут разговоры по всей округе. И не успеете вы глазом моргнуть, как у вас на пороге окажется тридцать или сорок кейсов, с которыми раньше вам было бы сложновато справиться. Они легко разрешатся. И тогда к вам придет преклир с самым трудным кейсом в этом районе, ляжет на кушетку, будет проходить инцидент два или три часа, а может быть, четыре или пять часов или около того, а может быть, даже меньше, и бац! – поднимется по шкале.
И потом будет происходить вот что: люди, проходя по улице, просто увидят вашу дверь и автоматически заставят исчезнуть факсимиле «Один»! (Смех)
Женский голос: Их нужно будет вести туда строем.
Это, конечно же, небольшое преувеличение. Но как-то раз такое случилось, это было две тысячи лет назад. Это исцеление верой. Уверенность наполняет человека настолько внезапно, вера наполняет его настолько внезапно, что банк исчезает.
Так вот, вы знаете, что вы могли бы... может быть, вы этого не знаете, но сейчас, когда я вам об этом скажу, вы узнаете: человек может упасть по шкале тонов настолько резко и неожиданно, что это его убьет. Это известно как шок. Человек, который едет в машине со скоростью 30 километров в час и врезается в кирпичную стену, отделается синяками. Если он врежется в нее на скорости 200 километров в час, у него может и не быть синяков, но остановка произойдет настолько внезапно, он опустится по эмоциональной кривой настолько быстро, что это его убьет.
Таким образом, внезапное падение по шкале вызывает громадные физиологические изменения в организме человека. А что будет, если у человека произойдет примерно такой же внезапный подъем по шкале?
Билл идет но улице, он видел эту девушку, Агнес, миллион раз. Это девчонка ходила на костылях, носила очки и вообще была в ужасном состоянии. И вот он видит на углу хорошенькую девушку и говорит:
И он вдруг замечает сходство. Он поднимется по шкале тонов... вжих! И теоретически вы могли бы вызвать у него, так сказать, шок обратного типа достаточно быстро, чтобы отклировать его. Вы понимаете? Он говорит:
Ззззыть! Вжик! Он снова поднимается по шкале тонов. А затем он смотрит на нее и думает: «Наверное, дело в чем-то другом. Наверное, она принимала бромосельтцер. Может быть... может быть, все дело в том, что хирургическая операция, которую она перенесла в возрасте пяти лет, наконец-то дала плоды, и вот в этом-то все и дело. Они же говорили, что на это может уйти долгое время».
У него множество сомнений, понимаете?
А потом он вдруг заворачивает за угол, и там на крылечке всегда сидела пожилая женщина в инвалидной коляске, которая была просто в ужасном состоянии... артрит, понимаете, она была в ужасном состоянии, и она... он видит, как эта женщина сбегает по лестнице, скок-скок-скок-скок-скок, и скрывается за углом. Ик. Это же старая миссис Смит! И он надеется, что уж теперь-то дело точно не в том же самом, ведь он столкнулся с чем-то, относительно чего у него нет полной уверенности, и он говорит:
Он испытывает шок на высоком уровне... он ошарашен. Тем не менее это шок на очень высоком уровне. Он взлетел по шкале тонов уже пару раз. Так вот, это крайний случай. Вы можете действовать несколько более мягко и все же получать результаты.
Когда он приходит к вам... если он всего лишь слышал об Агнес... он приходит к вам, его по-прежнему переполняют сомнения, он не очень-то уверен и так далее, значит, у него нет особой уверенности относительно вас.
Что ж, у него и так нет уверенности относительно себя. И если вы усугубите ситуацию и в результате он будет не очень-то уверен относительно вас и того, что вы делаете, что ж, вы обнаружите, что ваши дела плохи, поскольку в этой команде, состоящей из одитора и преклира, будет на 50 процентов меньше уверенности. Вы понимаете, как это происходит?
Так вот, есть люди, которые приходят и говорят: «Вы должны мне это доказать!»
– или: «Если вы сможете что-то со мной сделать, это будет нечто! Я хочу сказать, э...» – и так далее. Так вот, браться за таких людей – значит напрашиваться на неприятности, поскольку у них есть сомнения... вам нужно им что-то доказать. Что ж, это сложно. И вы можете шевелить своими одиторскими извилинами сколько вам угодно, но вы, вероятно, даже не подберетесь к факсимиле «Один», если вы будете работать только с теми кейсами, которым нужно что-то доказывать. Поэтому беритесь за те кейсы, которым ничего не нужно доказывать.
Так вот, почему все эти вещи, связанные с верой, сомнениями, внезапным шоком... почему все они так надежно срабатывают? На этой вот шкале тонов мысли, как вы можете увидеть в «Настольной книге для преклиров», вот тут, вверху, стоит «Вера». В другой колонке стоит «Я знаю». В самом верху еще одной колонки стоит «Доверие», а в самом се низу – «Недоверие». Насколько недоверчивым можно быть? Можно быть мертвым! Поэтому если человек болтается где-то в диапазоне... в низком диапазоне контрусилия, то его мысль, сама по себе... она обычно находится ниже уровня 2,2. И в результате вы обнаружите, что он не может в достаточной степени упорядочивать свои мысли или сосредотачиваться на вас, чтобы вы могли безупречно выполнить свою работу.
Так вот, у меня есть преимущество по сравнению со всеми остальными одиторами: люди никогда не сомневаются и не сомневались в моих одиторских способностях. В этом нет никакого смысла, поскольку я разрешал один кейс за другим. Я «подлатывал» кейсы. Я ставил диагнозы кейсам. Два одитора... они работали с одним кейсом в течение семидесяти часов... они пришли ко мне, они выглядели измученными, они пали духом и так далее, и вот они излагают ситуацию с этим кейсом. Они находились с ним в очень тесном контакте. Вы применяете какой-нибудь элементарный принцип и говорите:
Конечно же, этот преклир слышал, что я сказал пройти с ним то-то и то-то, и одиторы слышали, что я это сказал, а сделал я вот что: я поднял их из диапазона контрусилия. И если бы я сказал: «Пройдите с ним случай, когда он упал в свиное корыто», преклиру наверняка стало бы лучше. И тут дело не во мне, и не в какой-то там мистике, и не в чем-то еще; дело просто вот в чем: общеизвестно, что я знаю, что делаю. Так вот, это просто, не так ли? Я, вне всякого сомнения, должен знать, что я делаю... ведь я разработал этот предмет!
Ну да ладно. Один из моментов, который иногда очень сильно расстраивает одиторов в районе деятельности, состоит в том, что они не получают таких же результатов. Что ж, они не получают таких же результатов по одной простой причине. Это очень простая причина: они не думают, что могут их получить, и они не пытаются их получить. Они опускаются в диапазон контрусилия и начинают наказывать преклиров.
И еще один момент. Они говорят: «Что ж, он говорит, что может помочь им поправиться, а я их наказываю, но я пытаюсь помочь им поправиться, и я работаю над этим в два раза усерднее, чем он... я знаю... но у меня не получается так же хорошо».
Что ж, при таком умонастроении они тоже ничего не добьются. И дело может дойти до того, что они будут расстраиваться из-за меня. Хорошо, отлично. Из-за этого они в самом деле начнут опускаться по шкале тонов. Они очень низко опустятся по шкале тонов.
Так вот, когда я говорю о мысли, я даю вам не просто какой-то маленький, незначительный совет; я даю вам нечто такое, что должно иметь для вас очень, очень большую ценность... огромную ценность. Да, я знаю, что на свете есть убогие, хромые и слепые, и я знаю, что они находятся в ужасном состоянии. И я знаю, что нам придется работать очень долго, прежде чем мы приведем их всех в порядок, и я знаю, что на свете есть люди, которые требуют от вас сочувствия, времени и так далее. Ни одна из этих причин, даже такая причина, как «девятая динамика»... баксы... даже это не должно сбивать вас с пути и заставлять вас отойти от того, о чем я вам сейчас рассказываю как о «необходимой составляющей процессинга»: беритесь за легкие кейсы, где бы вы ни находились. Беритесь только за легкие кейсы.
Определить, легкий перед вами кейс или нет, просто. Легкие кейсы, как правило, в довольно приличном состоянии. Просто, не так ли? Это приятные люди, и они верят, что вы можете для них что-то сделать. И вы верите в то, что можете для них что-то сделать, просто когда видите, что они не возражают вам и не критикуют то, что вы говорите. Это мягкие и приятные люди, и с помощью одитинга вы подбросите их вверх по шкале тонов. Так что вы должны быть чрезвычайно разборчивы при выборе кейсов.
Одитируйте только тех, кто находится в очень хорошем состоянии, и сделайте их состояние превосходнымДалее, вы можете подобраться к преклиру следующим образом. Вы говорите:
– Знаешь, твоя сестра... твоя сестра в довольно плохом состоянии. И я бы в самом деле хотел что-нибудь сделать, чтобы помочь ей. Но самое странное здесь то, что для этого мне нужно реально показать ей, как это работает.
[В этом месте запись обрывается в оригинале.]
Что ж, затем эта девушка, которая находится в очень хорошем состоянии, в качестве одолжения позволит вам поднять ее по шкале тонов (позволит вам проодитировать ее), хотя она не... очевидно, что с ней все в порядке, она счастлива.
Она позволит вам поднять себя очень высоко по шкале тонов, чтобы послужить блестящим примером для своей сестры.
Люди будут делать это для вас. Они будут позволять вам одитировать себя, хотя им одитинг явно не требуется. Ведь, понимаете, человек, которому не нужен одитинг, думает об этом примерно так: «Мне не нужна никакая операция». Он не знает, насколько может улучшиться его состояние; он даже не способен представить, насколько может улучшиться его состояние. И у вас нет никаких причин сидеть и на протяжении долгого времени расхваливать ему одитинг.
Игнорируйте любого человека, которому нужно расхваливать одитинг, до тех пор пока вы не зажжете в его окружении несколько ярких факелов. Именно так вы и сможете одержать победу! Но если вы возьмете себе за правило помогать только тем, кто нуждается в этом, только тем, кто подвергает сомнению ваше мастерство, только тем, кто может вам заплатить, то вы будете постоянно терпеть поражение, общество будет терпеть поражение, и вы останетесь бедными. И «девятая динамика» – баксы – никогда у вас не появится!
Так вот, забавно здесь то, что если бы прямо сейчас, имея все эти техники в своем распоряжении, я делал упор на «девятую динамику», то, вероятно за моей дверью лежала бы уже куча костылей... небольшая гора из костылей, вне всякого сомнения... а в моей кубышке лежало бы ужасно много денег. Я бы одитировал на кровати из чистого золота, и у меня скопилось бы много МЭСТ. Это правда!
Если говорить о том, чтобы добиться чего-то с помощью Дианетики, то это было бы очень и очень мило и так далее, и это доказало бы, что Хаббард – хороший одитор. Но мы пытаемся доказать, что Саентология – это хороший предмет.
И один из моментов, по поводу которого люди начинают с вами спорить в первую очередь... «Ну, один человек может это делать, а другие нет». Чушь собачья! Если у вас будет такой настрой, такое ощущение, такие подозрения, что ж, вероятно, вы и не будете в состоянии делать это, поскольку здесь вы имеете дело с весьма коварной вещью. Вы имеете дело с мыслью, и эффективность мысли зависит от того, насколько она знает, насколько она доверяет, какую она имеет веру в саму себя.
Между прочим, она является верой... а не имеет веру.
Я, между прочим, не прошу вас «иметь веру в меня». Я прошу вас быть верой.
Если вы располагаете бесконечным временем (а это находится на самой вершине этого диапазона), если у вас есть бытийность... а это значит, что вы живы, вы в самом деле живы... то вы не сможете не преуспеть, одитируя людей.
Но мы не имеем дело с чем-то посторонним, когда мы имеем дело с... когда мы говорим, что для того, чтобы сделать это, необходима некоторая вера. Понимаете, мы не имеем с этим дело. То, о чем я вам говорю, – это искусственный метод поднять себя как одитора по шкале тонов, не проходя инграммы. Понимаете?
Так вот, поначалу вы нуждаетесь в том, чтобы вам об этом говорили. Когда же вы пройдете факсимиле «Один», никому не нужно будет говорить вам это. Но по большей части мы похожи на слепых, которые помогают слепым, понимаете? Поэтому люди, которых просто на куски раздирает рестимуляция, люди, которым приходится из-за этого очень туго, которым снятся кошмары, которые чувствуют, что они вот-вот сойдут с ума, должны взять себя за шиворот, вернуться к работе и довести одитинг преклира до победного конца. И тогда появится человек, который будет довольно хорошо обучен и который будет находиться достаточно высоко на шкале тонов, чтобы быть в состоянии проодитировать их.
Но очень многие из нас... включая меня... будут вынуждены предоставлять огромное количество одитинга, весьма рестимулирующего одитинга, поскольку он затрагивает то, что покоится на факсимиле «Один». И когда вы одитируете, вы напрямую сталкиваетесь с факсимиле «Один».
Вы не должны знать, вы не должны позволять знать преклиру, вы никому не должны позволять знать, и вы никак не можете через это прорваться! Именно поэтому в половине случаев одиторы не проходят инграммы в кейсах до конца... потому что они не должны быть в состоянии пройти их и стереть. Так говорится в факсимиле «Один»! Поэтому-то одиторы и бросают работать с инграммой до того, как она сотрется. Понимаете, как это получается?
Поэтому вам нужно просто взять себя за шкирку и сказать: «Я супермен!» И сказать: «Что ж, начнем. (Хмм... у меня никогда раньше не было мигреней, а теперь у меня начинается мигрень)». Понимаете? Но... «Ладно, идите в начало инцидента... (Боже мой, я начинаю чувствовать жуткую тошноту)... продолжайте, проходите через инцидент».
Таким образом, на начальном этапе вы подвергнетесь жестокому воздействию. Задействуйте свою мазохистскую, а не садистскую сторону личности и полностью сотрите факсимиле «Один» из кейса преклира. Уберите все локи, которые только потребуется убрать, чтобы добраться до факсимиле «Один»... уничтожьте факсимиле «Один». И делайте это с легкими кейсами. Либо делайте это с тем преклиром, который в результате станет достаточно компетентным, чтобы проодитировать это у вас. У вас есть две альтернативы. И на самом деле это не альтернативы: вам нужно сделать и то, и другое. Вы понимаете?
Другой момент: вам не нужно ходить вокруг да около и уклоняться от прохождения факсимиле «Один». Не нужно уклоняться. То, что вы застряли где-то в середине факсимиле «Один», – это еще не повод находиться там всю оставшуюся жизнь.
Вот что происходит с одиторами в районе деятельности: они ужасно сильно рестимулируются. Они прикладывают усилия к тому, чтобы заставить преклира сидеть смирно, они прикладывают усилия к тому, чтобы помочь преклиру, они прикладывают усилия, чтобы добиться того-то, они испускают эмоцию, чтобы добиться сего-то, они сочувствуют преклиру и им кажется, что они совершают оверт, и все такое прочее. И из-за всего этого они как бы отгораживаются и замыкаются, если они слишком долго делают это, не получая одитинга сами.
Ведь что происходит? Теперь я могу сказать вам, что происходит: они забираются в факсимиле «Один», вот и все! И любой одитор, который занимается этим слишком долго, в итоге сам окажется в факсимиле «Один». Поэтому если вы в итоге окажетесь в факсимиле «Один»... вы не окажетесь там, поработав с одним кейсом или что-то вроде того... так что сотрите это факсимиле у какого-нибудь человека, и всякое вредное воздействие, которое мог оказать на вас одитинг, исчезнет, как только вы сами пройдете факсимиле «Один». Что ж, это греет душу.
Так что если, закончив одитировать преклира, вы на протяжении двух или трех дней ощущаете трепетание и ужас в животе, это не страшно. Ну, ощущаете вы ужас в животе, ну, чувствуете вы себя так, словно в любой момент начнете биться в конвульсиях... ну и что? Пройдет лишь около недели, и все это прекратится.
Еще один момент: не одитируйте людей, если вы устали; не унывайте и не слушайте больше всяческие слухи о том, о сем, что кто-то про вас что-то сказал или что кто-то собирается вам что-то сделать, и подобного рода вещи, поскольку все это тянет вас вниз. В каком плане? В плане мысли.
Поэтому все сводится к тому, что вы думаете и каким является ваше намерение. Если ваше намерение состоит в том, чтобы улучшить состояние преклира, если ваше намерение состоит в том, чтобы пройти факсимиле «Один» несмотря ни на что, если ваше намерение состоит в том, чтобы продолжать этим заниматься и распространить это в обществе настолько широко, насколько возможно, чтобы в результате появилось столько блестящих примеров, сколько возможно, то в итоге у вас все будет хорошо. У вас просто все будет хорошо. На вашем пути будут попадаться ухабы, но вы сможете это пережить. Таким образом, ваше намерение должно быть на высоком уровне, оно должно быть конструктивным и основанным на разумности.
Так вот, в дополнение к этому вы должны сотворить несколько чудес. Вы всегда должны творить чудеса. Всякий раз, когда вам понадобится какое-то утешение в вашей работе, пойдите и сотворите чудо. Пройдите факсимиле «Один» у слепого человека, пройдите факсимиле «Один» у глухого человека, пройдите факсимиле «Один» у человека, который ходит на костылях... все, что угодно. И, конечно же, человек отбросит костыли, к нему снова вернется зрение, произойдет много прочих вещей. И это немного поднимет ваш боевой дух.
Но если вы намереваетесь приносить максимальное благо, используя свои знания, то вам нужно использовать в своей работе разумный подход. Разумный подход... самый что ни на есть разумный подход в своей работе. И это должно заключаться вот в чем: «Я хочу создать нечто, что послужило бы самым ярким примером, какой только может быть». И таким примером будет кейс, с которым случилось чудо, или же кейс, который благодаря вам засветился, как факел в ночи.
И между прочим, вам будет очень легко одитировать большинство кейсов, с которыми будут происходить чудеса. Я имею в виду, вы говорите: «Хорошо, давайте вернемся в начало и пройдем это до конца», а потом вы сидите, бормочете что-то себе под нос и позволяете преклиру просто проходить это. Преклир пройдет инцидент до конца, и вы скажете: «Вернитесь в начало инцидента и пройдите его снова». И, конечно же, возможно, что крики преклира слегка вас оглушат, но позвольте преклиру пройти инцидент до конца.
В этом нет ничего сложного, но вы должны знать, что вы делаете, поскольку преклир может внезапно застрять в середине инцидента и сказать: «Оо-ой-ей-ей-ей-ей-ей! Что мне теперь делать?» – и это неподходящий момент идти и искать руководство. Это неподходящий момент, чтобы идти и читать на странице четыре: «Что делать, если вы вошли в штопор в тридцати метрах от земли». В этот момент вы не должны искать это... вы должны это знать. Вы должны знать это, знать, что происходит.
Так вот, могу вам сказать, что все, с чем вы работаете, – это мысль, эмоция и усилие... зеркальные отражения физической вселенной. Любое факсимиле в действительности окажет изрядное воздействие на преклира при первом прохождении, более слабое при втором, более слабое при третьем, и еще более слабое при четвертом. Иначе говоря, воздействие станет легче, прежде чем оно станет хуже.
Вы должны знать о прошлых смертях, и вы должны знать, как их проходить. Поэтому, когда мы учимся проводить одитинг, любой, кто для начала просто хочет попробовать свои силы, должен сперва поработать просто с мыслью как таковой. А потом поработать с какой-нибудь легкой эмоцией, а потом немного поработать с усилием. С чем-то, что находится в этой жизни, понимаете? Чтобы просто привыкнуть к этим вещам и увидеть, как они себя ведут. И когда вы в самом деле будете пытаться научиться всему этому и захотите обрести уверенность в своих инструментах, просто регулярно выполняйте эти действия еще с каким-нибудь кейсом, а потом попробуйте взяться за какие-нибудь инциденты.
Есть ли поблизости кейсы, у которых можно пройти какие-нибудь смерти? Сейчас я говорю об изучении предмета. Есть ли кто-то, у кого можно стереть какую-нибудь смерть? Что ж, хорошо. Давайте же сотрем смерть, и сотрем ее напрочь.
Я открою вам небольшой секрет: у многих преклиров гораздо легче проходить факсимиле «Один», чем смерти. Это неважно. Если вы хотите немного позабавляться с этим, вы можете пройти старую-престарую инграмму, вы можете пройти что-нибудь из пренатала, вы можете пройти какие-нибудь серьезные вторичные инграммы и так далее.
Очевидно, что сейчас в медицине, если верить журналу «Лайф», или «Тайм», или «Ридерс дайджест», или еще какому-нибудь авторитетному источнику в этой сфере... сейчас в медицине вовсю трезвонят о пренатальной области. Да. Они начинают идти в ногу со временем. Они отстали всего на два года!
Ну да ладно. Эта шкала мысли является шкалой разумности, и на самом верху этой шкалы находится мысль в чистом виде, без каких бы то ни было факсимиле. Существует мысль, которая, так сказать, не несет на себе никаких отпечатков. Если привести ее в столкновение с МЭСТ-вселенной, она сможет приходить к каким-то решениям и мыслить. Но на самом деле она не принимает решений, если не столкнулась с чем-то, что находится в движении, поскольку сама она не находится в движении, и чтобы прийти в движение, ей необходима физическая вселенная.
Чуть ниже этого уровня находится мысль, которая несет на себе очень слабые отпечатки физической вселенной, а еще немного ниже находится мысль, которая несет на себе немного более сильные отпечатки. И первый контакт с физической вселенной и первые впечатления от физической вселенной порождают на этом уровне мысли лишь ощущение эмоции. Мы говорим вот об этом уровне, где-то в районе 17,0 – 18,0 на шкале тонов, где-то вроде этого. Практически все, с чем вы вступаете в контакт в физической вселенной, – это ощущение эмоции. Усилие и все остальное на самом деле не производит на вас достаточного впечатления, чтобы вы обращали на это хоть какое-
то внимание. Я хочу сказать, такие вещи, как ходьба, разговоры и так далее... вы не осознаете, что прилагаете усилия.
Теперь опустимся немного ниже: что ж, вы ощущаете более тяжелые эмоции, такие, как энтузиазм; это несколько более тяжелая эмоция. Вы опускаетесь еще немного ниже и получаете еще более тяжелую эмоцию, такую, как консерватизм; еще ниже – такую эмоцию, как скука... которая, кстати говоря, является ужасно тяжелой. Скука и апатия; апатия находится на уровне 0,3, что-то вроде этого, а скука – на уровне 2,5; это тягучие, клейкие эмоции. Вы бы не подумали, что совершенно слабый и вялый человек хоть что-то чувствует. Но вот что странно: у него такое ощущение, словно ему на голову вылили целое ведро клея. Из гнева выйти проще, чем из апатии, – всегда, всегда. Что ж, я поговорю об этом позже.
Так вот, по мере того как вы опускаетесь вниз по шкале тонов, вы вступаете... все сильнее вступаете в контакт с эмоцией, и вы опускаетесь где-то до тона 2,2 и попадаете в диапазон усилия: человек начинает осознавать усилия, существующие в физической вселенной, практически при каждом движении. Он осознает усилие, которое прикладывает при ходьбе; он осознает усилие, которое прикладывает при разговоре; он осознает усилие, которое прикладывает, когда смотрит, чувствует... любое усилие. Он осознает усилие... так происходит ниже уровня скуки.
И он начинает в такой степени осознавать усилие, что оно становится огромным и просто проходит сквозь него. Он ничего не может сделать, поскольку он не может остановить ни одного усилия, и это, конечно же, апатия. И все, что можно о ней сказать, – это густой клей. И на самом деле апатия – это не что иное, как плотное усилие. А мертвое тело – это не что иное, как плотное усилие... безо всякой апатии.
Так что вы начинаете с самого низа и снова поднимаетесь по шкале. Вот тут, внизу, вы не найдете ничего, кроме усилия, силы... очень хаотичной, неупорядоченной, совершенно беспорядочной. Это мертвый человек. Немного выше по шкале к этой силе прибавится апатия, и апатия – это жизненность, которая находится выше силы. Понимаете? На самом деле человек в апатии более жив, чем мертвый человек. Это точно! Вы бы не посмотрели на это таким образом, но это вам для сравнения... эти уровни.
Так вот, здесь, чуть выше, находится горе. Человек, который всхлипывает, стенает, плачет и так далее, гораздо более живой, чем человек в апатии. Человек, который находится в апатии, пережил уже слишком много, чтобы он мог плакать, понимаете? Так что у вас получается... вы добавили еще один уровень. Так вот, на самом деле это усилие; кстати, горе представляет собой почти что плотное усилие. Апатия – это практически плотное усилие. Вот что с этим не так, понимаете? Но сюда добавилось немного больше эмоции. Иными словами, когда речь идет об эмоции, здесь уже начинает слегка проявляться мысль.
Это пока вы не дойдете до уровня страха. Когда вы окажетесь на уровне страха, что ж, усилие опять-таки станет несколько менее плотным, а мысль проявится еще немного; таким образом, сочетание этих двух вещей порождает страх.
В тоне гнева... в том, что касается мысли, тело поднялось на тот уровень, где человек на самом деле держится за любое усилие, которое поступает к нему, либо удерживает себя от приложения усилий. Так вот, по сравнению с апатией это довольно высокий уровень контроля.
Человек в апатии, кстати говоря, сделает все, что угодно. Возьмем для примера девушку в апатии: она сделает все, что угодно. И боже мой, в какие неприятности вы можете попасть из-за девушки, которая пребывает в апатии! Я не шучу! Я не шучу; ведь вы говорите: «Бедняжка, она такая грустная, она такая печальная, и она часто сидит, такая обессиленная и все такое прочее. Кто-то должен ей помочь».
Что ж, эта девушка настолько близка к самому дну, что она затянет туда и вас, если вы не будете достаточно осторожны. Если она будет делать все, что вы ей только скажете, значит она будет делать все, что ей скажут другие. Это интересно.
Так вот, выше гнева находится возмущение. Теперь человек становится довольно-таки живым. На самом деле в возмущении проявляется довольно много мысли. Человек, который просто возмущается, демонстрирует способность планировать, организовывать и так далее. И очень часто он будет ненамеренно переключаться на конструктивные действия. Даже на уровне возмущения человек будет способен на это.
Так вот, мы поднимаемся до тона 2,5 и, конечно же, видим мысль. Но эту мысль тормозит слишком большое количество усилия. Понимаете, в этом диапазоне присутствует слишком много конфликтов, чтобы человек мог очень оживленно делать что-то. Но человек в скуке достигнет многого, поскольку я боюсь, что уровень скуки находится гораздо выше нынешнего «нормального» уровня.
Поднявшись еще выше, вы окажетесь в диапазоне консерватизма. Что ж, здесь человек действует, здесь человек думает, и он мыслит разумно. Но пока человек не окажется над диапазоном консерватизма, вы не сможете достучаться до него при помощи разумных доводов. Ниже этого уровня человек не рассуждает разумно. Вы не можете требовать, чтобы он рассуждал разумно; он не способен на это. Вы приводите ему восемнадцать разумных причин, а он выдает вам в ответ эмоцию. И это диапазон, для которого характерна эмоция, понимаете? Вы получаете эмоцию вплоть до уровня 4,0; вплоть до уровня 4,0 человек действует на основе эмоциональных реакций.
Так вот, такой человек все же будет воспринимать мысль. Он будет воспринимать разумность. Он будет брать мысль и превращать ее в эмоцию, чтобы иметь возможность действовать. Диапазон эмоции управляет диапазоном усилия, и мысль, которая стоит за всем этим, относительно слаба, поэтому, когда вы имеете дело с такими людьми, вам достаточно просто включить у них эмоцию. Вы включаете их эмоцию, и их усилие сделает все, что нужно. Я хочу сказать, здесь практически не нужна никакая разумность. Вы задаете им направление, которое... вы показываете им, в каком направлении нужно прилагать усилие, потом вы задействуете определенную эмоцию, и работа выполняется.
Но когда вы подниметесь вот сюда, к уровню 20,0, вы окажетесь в той области, где эмоция в огромной степени подвержена действию разумности, рассудка, но это не какой-то нудный... некоторые люди думают, что рассудок – это нечто холодное и расчетливое. Нет, люди в тоне 1,2, 1,3, 1,4 могут быть чрезвычайно холодными и расчетливыми.
Разумные люди не холодны и не расчетливы. Они весьма живые и подвижные. Ведь что мы здесь видим? Мы видим здесь шкалу жизненности. И человек в конце концов доберется до того уровня, на котором он будет преобразовывать мысль непосредственно в действие. Такому человеку настолько легко управлять усилием, что эмоция, которую ему нужно для этого использовать, ничтожно мала.
И полтергейст вы увидите лишь где-то на уровне 20,0. Знаете, вы говорите какому-то предмету передвинуться, просто подумав об этом, и он передвигается? Именно поэтому вы не так уж часто видите подобные явления в западном мире, именно поэтому люди в западном мире не думают, что такое явление существует.
Это, между прочим, обычная реакция низкого уровня: «Если я не "имплантировал" это себе в виде факсимиле физической вселенной, значит это не существует». Но когда вы имеете дело с человеком в более высоком диапазоне, то вы приводите ему разумные причины, по которым что-то должно быть так-то и так-то, и он вдруг понимает это. И поскольку он находится чуть ближе к уровню истины, он будет знать, так это или нет. Он будет инстинктивно знать, так это или нет. Я говорю «инстинктивно»... его разумность скажет ему, так это или нет. Вот и все. Он будет знать, правда это или нет.
Так вот, когда мы поднимаемся выше уровня 20,0, мы, конечно же, в какой-то небольшой степени удаляемся от физической вселенной, и человек может оказаться на том уровне, где он просто есть, он просто знает, и с этим у него полный порядок, но он не действует. Он несет полную ответственность, но коли уж он несет полную ответственность, он не выбирает в той сфере, за которую он несет полную ответственность, ничего такого, на что он стал бы нападать или на что он стал бы направлять усилие, поскольку и за это «что-то» он тоже несет ответственность. Поэтому у него отсутствует всякое движение.
Между прочим, для того чтобы получить движение, когда вы опускаетесь с уровня полной ответственности, вы должны выбрать мишень и разозлиться на нее, начать ее валтузить и делать с ней что-то еще. Вы выбрали врага. Вы говорите: «Вон там враг»... это как я, когда выбрал психиатрию. По правде говоря, мне вообще наплевать на психиатрию. Эти ребята используют факсимиле «Один» практически напрямую. И они настолько основательно засели в вэйлансе тех, кто изначально занимался его установкой, что продолжают делать с людьми то же самое с помощью электрошоков, префронтальной лоботомии и так далее. Но мне наплевать на это, поскольку у нас достаточно одиторов, чтобы исправить ситуацию. И это... о, через три, четыре года, пять лет люди будут говорить: «Психиатры? Кто это такие?» Они будут так говорить. Известно ли вам, что раньше их называли «альснистами»? Когда вы в последний раз слышали это слово? Что ж, когда-нибудь людей, которые занимаются лечением разума, будут называть саентологами. И кто-нибудь придет и скажет:
«Когда-то существовала такая профессия – "психиатр"».
И люди скажут:
И все скажут: «Да. Точно».
Между прочим, это просто невероятно... можно было бы многое сказать об этих людях, которые, не имея знаний, были вынуждены использовать... были вынуждены работать с буйнопомешанными, с теми, с другими... что-то с ними делать. Поэтому на протяжении многих тысяч лет они били их, делали им шоки, давали им наркотики, которые заставляли их биться в конвульсиях, делали все, что угодно, лишь бы вымотать их, либо усмирить, либо сделать их послушными, чтобы обществу больше не нужно было что-то делать с ними. Никто никогда не прилагал никаких усилий к тому, чтобы улучшить их как духовных существ, никто никогда не думал об этом.
Так вот, в Саентологии присутствует именно такое намерение. И любой человек, который говорит, что Саентология представляет собой нечто иное, забывает об этом намерении. Каково намерение Саентологии? Оно не состоит в том, чтобы сделать человека послушным, оно не состоит в том, чтобы сделать человека цивилизованным, оно не состоит в том, чтобы усмирить его. Оно состоит в том, чтобы улучшить состояние всего человечества в целом! Вот в чем состоит намерение Саентологии. Намерение с большой буквы.
Таким образом, Саентология работает с человеком, чтобы сделать его лучше, чтобы сделать его более способным человеческим существом. В этом и состоит ее предназначение. В этом и состоит ее намерение... не в том, чтобы сделать человека более покорным, или более приспособленным, или что-то в этом роде. Ведь вы никогда не сделаете для человечества ничего хорошего, если будете делать всех приспособленными, поскольку в конце концов наверху не останется никого, кто мог бы этим заниматься. Интересно, что случилось с той расой, которая подвергла многих из нас наркоболевому гипнозу? Боюсь, что и себя они в конечном итоге тоже «приспособили».
Между прочим, когда вы будете говорить об этом первом факсимиле, вы услышите о... Кто-нибудь скажет: «Ну, это... это... Известно ли вам, что это... это, должно быть, безумие. Вы, должно быть, безумны, раз говорите такое, поскольку люди в психбольницах только об этом и говорят».
И сначала вы не поверите своим ушам и скажете:
Вы столкнетесь с такими вот круговыми рассуждениями, поскольку в них отсутствует разумность, понимаете?
Поэтому, когда вы начинаете разговор на уровне разумности, именно такую реакцию вы и получаете. Так что когда вы работаете в своем районе деятельности, вам нужно применять к окружающим вас людям одну простую уловку: используйте то, что соответствует их положению на шкале тонов. Так вот, это, в частности, не означает, что вы должны наказывать их, или запугивать, или бить. Это означает, что вы можете подстраховаться и добиться гораздо большей эффективности.
Скажем, вы хотите снять с кого-нибудь очки, и вы говорите: «Что ж, не хотите ли вы избавиться от своих очков? Понимаете, вы будете лучше выглядеть, вы будете лучше себя чувствовать, вашим глазам будет лучше, если вы снимете очки», ля-ля-ля-ля-ля. Нет, нет-нет. С большинства людей очки нужно снимать не так. Если вы имеете дело с людьми, которые ничего об этом не знают, то лучший способ снять с большинства из них очки – это сказать: «Известно ли вам, что очки... очки в итоге ведут к полной слепоте, и, вероятно, вы очень скоро вообще не сможете видеть? Известно ли вам, что каждые несколько лет вам будут нужны более сильные линзы? Что ж, сейчас у вас дела обстоят хуже чем вы думаете!»
И они ответят: «Боже мой! Неужели?»
Точно. Именно так вы и сможете снять с них очки. Люди становятся очень заинтересованы в том, чтобы снять очки, если им говорят... если вы распространите страшные слухи, сказав: «Очки неизбежно, в 100 процентах случаев, приводят к катаракте. И у любого, кто носит очки, в конце концов начинается катаракта. А из-за трения по обеим сторонам носа возникает рак. (Смех.) Так вот, вы видели вот эти маленькие красные пятнышки, которые образовались из-за надавливания и так далее? Это вызывает рак из-за ферментов табачного дыма, который попадает под них» – или что-то в этом роде. И все тут же снимут очки!
Иначе говоря, мысль... для управления мыслью, по мере того как она поднимается все выше и выше по шкале, нужно все в большей и большей степени задействовать разумность, а по мере того как она опускается все ниже и ниже, вы все в большей и большей степени задействуете эмоции, и в конце концов вам придется управлять ею с помощью усилия, поскольку именно в него она и превратится.
Поэтому, когда вы работаете в своем районе, самое лучшее, что вы можете делать (и это самый удобный способ), – это вызывать в людях такие вот невероятные эмоциональные реакции, превращая других людей, которые находятся в очень хорошем состоянии, просто в ангелов. Так вот, это будет очень хорошо. Либо вы можете поднять кейс, с которым происходят чудеса, на очень, очень высокий уровень и сделать этого преклира очень здоровым. И это шокирует людей, это их поражает, это действует на них как удар, это находится высоко на шкале эмоций и так далее. Конечно, некоторых из вас сожгут на костре как ведьм, но это не страшно. Мы найдем вас в следующей жизни и сотрем это. (Смех.)
Давайте сделаем перерыв.