Мы задались вопросом: не будет ли этот конгресс заинтересован в том, чтобы сделать что-то прогрессивное, рекомендовать что-то кому-нибудь. Так что мы просто создали комиссию для того, чтобы обсудить некоторые материалы, которые, возможно, будут рассмотрены на этом конгрессе, а возможно, и нет; и вот каково, в сущности, мнение членов этой комиссии: этот конгресс не будет ужасно возражать против подачи правительству петиции примерно такого содержания: «Мы, участники Конгресса по проблемам человека, проводимого в “Ройял фестивал холл”, настоящим одобряем следующую петицию и присоединяемся к ней: на данный момент существуют более эффективные способы лечения больных и умалишенных, чем методы наиболее широко распространенные в настоящее время; поэтому правительство должно назначить комиссию из непредвзятых людей, не врачей, с целью выяснить, какие именно результаты достигаются в других сферах, занимающихся исцелением, а затем рекомендовать правительству любые необходимые изменения в использовании персонала, способов лечения и методов обращения с пациентами, дабы улучшить здоровье и способности нации. Мы предписываем созданной нами комиссии подать правительству данную петицию».
Это делается просто для того, чтобы группа людей, которая здесь собралась, могла в той или иной степени оставить след в истории. Комиссия сочла, что это очень хорошая мысль, так что я выношу ее на ваш суд. Как вы считаете, это хорошая мысль? Хорошо.
Я объясню вам кое-что. Вы должны осознавать, что в разных странах (не только в Великобритании) тратятся огромные суммы денег, но никто не устанавливает, на что эти деньги должны тратиться. Как ни странно, у нас в Саентологии есть один политический принцип. Я сожалею, что... Обычно мы вообще не связываемся с политикой, но у нас есть один очень твердый политический принцип, и он состоит в том, что когда вы тратите деньги, вы должны на них что-то покупать. Это новый политический принцип. Это радикальный и революционный, совершенно революционный принцип; и в основу этой петиции заложена мысль о том, что, если комиссия, в которую не входят врачи... и кстати, палата лордов может очень легко создать такую комиссию, поскольку там уже есть административные механизмы для подобных вещей... если бы такая комиссия и правда изучила различные сферы, занимающиеся исцелением, она, возможно, нашла бы в некоторых неортодоксальных практиках весьма интересные материалы. Естественно, мы могли бы ожидать, что сильные мира сего будут противодействовать этой комиссии, будут говорить: «Нет, нет, нет» – и все в таком роде, но если мы соберем доказательства, то это будет хотя бы попыткой приблизиться к достижению эффективности.
Кто-то хочет выдвинуть предложение о том, чтобы принять эту петицию?
Хорошо.
Вы ее поддерживаете? Хорошо.Итак, было выдвинуто и поддержано предложение о том, чтобы этот конгресс принял эту петицию. Кто-то хочет что-нибудь обсудить?
Нет. Кто за?
Хорошо. Кто против?
Очень хорошо. В таком случае... Спасибо. В таком случае мы можем сделать вывод, что этот конгресс хотел бы официально заявить: методы лечения должны быть расследованы, с тем чтобы правительство эффективнее расходовало средства на лечение и чтобы усовершенствовать само лечение. Вот так.
Ладно. Очень хорошо.
Было выдвинуто еще одно предложение, и оно, как выяснилось, оказалось довольно непопулярным. Это очень интересное предложение. Его непопулярность связана с непониманием. По всей видимости, в настоящее время не очень много известно о радиации, о ее испытаниях и о том непосредственном воздействии, которое она оказывает на здоровье людей на Земле. По всей видимости, если люди нашего уровня... и не сомневайтесь; иногда люди чернят саентологов, утверждая, что их нельзя считать представителями того-то и того-то; но в действительности, исходя из имеющихся у нас тестов на интеллект, исходя из профессионального положения тех людей, которые занимаются Саентологией, можно видеть, что мы имеем дело с высшими слоями интеллигенции по всему миру. Вы можете оглядеться вокруг и сказать: «О, нет!» Вы можете посмотреть на меня и сказать: «Боже! Только не это!» Тем не менее саентологи являются представителями высшего социального слоя; и если мы как группа ничего не знаем о радиации... если мы все вместе, как саентологи, не обладаем информацией об этом... то не думайте, что об этом хоть что-то знает кто-нибудь в офисе канцлера казначейства. Пусть у вас и мысли не возникает, что английский посол на Цейлоне хоть что-то знает об этом. И здесь мы сталкиваемся с ужасающей картиной. Порекомендовав этот небольшой вопрос... Ведь все, что мы сделали, – это назначили комиссию для рассмотрения... Когда обнаружилось, что в этой комиссии, которая состояла по большей части из саентологов, люди спрашивали:
«А что это?» – это было весьма интересно, весьма интересно.
По всей видимости, весь предмет радиации был отнесен к категории высокоспециализированных предметов, о которых никто из обычных людей ничего не знает. Так вот, возможно, это правда, а возможно, и нет, что радиация в конце концов уничтожит все население Земли... это может случиться, а может и не случиться, но суть в том, что в отношении нее нет совершенно никаких данных о способах лечения. Хотя некоторые исследования радиации проводились, я не могу гарантировать ни то, что они проводились разумно, ни то, что их выводы соответствовали действительности, ни то, что люди, которые этим занимались, были компетентны. Это весьма интересно.
Вы читаете что-то... Вы хотите узнать обо всем этом? Вы хотите узнать обо всем этом?
Естественно, поскольку я получил образование в области атомной физики... кстати, это абсолютно ничего не значит. Я просто был вынужден находиться в том классе. Я не должен был там сидеть. Я был писателем, но мне нужно было получить образование, как и любому другому человеку, и мне велели изучать этот предмет, так что я послушно сидел и изучал его... но не очень глубоко. Моей сферой деятельности, моими сильными сторонами были писательство и философия... это мои сильные стороны, я интересовался этими вещами, я читал соответствующие материалы; но мне приходилось изучать еще и этот предмет. К счастью или к несчастью, меня подвергали строгой математической дисциплине, меня усиленно принуждали поверить, что «это так», пусть даже никаких колебаний крошечных молекул увидеть было нельзя.
Знаете, очень интересно: кто-то говорит вам, что вот эта стена целиком и полностью состоит из пространства, но, если вы налетите на нее, вам будет еще как больно.
И моя первая реакция на всю эту ядерную физику (кстати, в те времена она называлась не «ядерная физика», а «атомные и молекулярные явления» – куда более обширный предмет; ядерная физика – это лишь его часть)... она сводилась к тому, что кому-то стоило бы серьезно заняться этим предметом и изучить его. Вы понимаете, рано или поздно кому-то нужно по-настоящему вникнуть в этот предмет; хватит заниматься ерундой. Очень любопытно, что сегодня при проведении процессинга вы берете почти любого преклира и просите его удержать стену в неподвижности... через некоторое время он говорит вам, что не может. Вы спрашиваете:
Очень интересно, но ничего не взрывается, так что все его образование в физике разлетается в пух и прах. И впервые в жизни он видит перед собой сплошную, плотную стену. И тогда вся физика начинает выглядеть как некая афера. Физика утверждает, что все построено из дыр. Мы живем в интересной вселенной: все построено из дыр. Это означает, что стен не существует. Все находится в движении. Задумайтесь об этом на мгновение. Если комфорт тэтана зависит от определенного количества неподвижности и спокойствия, то когда какая-то наука выходит вперед и начинает объяснять людям, что на самом деле все предметы все время колеблются, – мне она кажется не наукой, а какой-то аферой.
Но это интересно, если вы как саентологи захотите проделать этот эксперимент. Попросите кого-нибудь удерживать стену. Просто возьмите кого-нибудь, лучше всего инженера-электронщика или кого-то вроде него, и пусть он удерживает все, что составляет стену, в неподвижности; вы избавитесь от всего его образования – раз, два и готово! Конец!
И он начнет смеяться над этим. Он осознает, что все эти годы его заставляло нервничать то, что когда-то, когда он получал углубленное образование, ему внушили... я не знаю, внушили ли это вам... вероятно, некоторые из вас даже не верят в то, что современная физика утверждает, будто та стена, которую вы видите перед собой и которую вы можете пнуть и так далее, построена из пространства. И это пространство усеяно крошечными вселенными того или иного рода, которые находятся в непрерывном движении. И они прилегают друг к другу, они распределены по всему объему стены, но у них нет никакой массы – у них есть лишь движение. Так вот, это тот принцип, на котором строится вся эта чепуха. А если вы подойдете к этой стене, вы увидите, что она сплошная и плотная. И рациональному человеку... конечно, меня нельзя было назвать по-настоящему рациональным человеком... но мне было очень трудно постичь это. И все же я послушно пытался это постичь. И я заваливал все экзамены... я получал самые низкие оценки. Единственная причина, по которой мне ставили зачет... мне говорили: «Хаббард, мы знаем, что вы никогда не будете применять этот предмет, поэтому мы...»
Так вот, все это происходило в самом начале 30-х годов, и тех ребят, которые изучали этот предмет, в те времена называли «Баки Роджерсы». Бак Роджерс – персонаж комиксов, который путешествовал на всевозможных космических кораблях, стрелял из ракетного оружия и все в таком роде. И никакого спроса... абсолютно никакого спроса на эту специальность не существовало. Так что где-то в середине 30-х годов этот предмет перестали преподавать, и насколько я знаю, только примерно в 1944-м году его снова стали преподавать в университетах... по-настоящему преподавать. Вся работа по созданию «атомной бомбы» (в кавычках) велась... я не знаю, по большей части этим занимались преподаватели английского и так далее. Запасы физиков-ядерщиков только что иссякли. Между прочим, это правда: среди тех, кто работал над этими проектами, почти не было физиков-ядерщиков. Там были физики, однако есть громадная разница между дипломированным специалистом по атомным и молекулярным явлениям и просто физиком. Между ними просто колоссальная разница. Прежде всего, атомные и молекулярные явления свидетельствуют о том, что весь предмет физики – это ложь. Все это сохранение энергии и так далее.
Англия на самом деле была родиной этого предмета. Был один парень, именем которого названа комета... вы знаете комету Галлея? Так вот, этот парень по фамилии Галлей очень много работал с атомами, молекулами, теориями и так далее; это было очень и очень давно. Почти все важные труды по ядерной физике были созданы в Англии. Не в Америке, не во Франции и даже не в Италии. Некоторые очень недавние открытия были сделаны в других странах. Но все свелось вот к чему: этот новый предмет внезапно появился в поле зрения... Франклин Делано Рузвельт выписал чек на три миллиарда долларов – раз, два и готово. Это большая сумма. Три миллиарда долларов. Если бы Иисус Христос стоял на берегу Галилейского моря с самого момента своего рождения до сегодняшнего дня и бросал в море по полкроны каждую минуту, то к настоящему моменту он не бросил бы в это море и одного миллиарда долларов. Это весьма крупная сумма. Так вот, правительство выписало этот чек. В то время проект велся английским и американским правительствами совместно; они взяли и разработали атомную бомбу. На самом деле они разработали ее не на бумаге; они разработали ее, беря бруски того и этого, складывая их в кучу... они экспериментальным путем нашли критическую массу, они установили все эмпирически. И на самом деле все, что им сегодня известно о расщеплении атома, сводится вот к чему: если собрать в кучу такое-то количество плутония, то он взорвется.
Вы понимаете, это... меня не волнует, какие у них теории. Они связывают себя этими теориями, а потом меняют их каждый месяц.
Те ребята, которые работают над этими проектами по атомной энергии, пребывают в совершенной растерянности. Вы подходите к одному из них и спрашиваете: «Какова современная теория?» – и он начинает смеяться несколько натянуто. Знаете, это как у нас, саентологов, – каков современный процесс?
Итак, прежде всего, этот предмет нельзя назвать высоко специализированным, поскольку те, кто его изучает, я должен сказать... очень немногие из них были обучены... очень немногие из них были тщательно обучены атомным и молекулярным явлениям. Понимаете, атомными и молекулярными явлениями занималось не так много людей. В 1933 году их было, вероятно, всего около трехсот-четырехсот человек; а потом этой специальности практически прекратили обучать. Ну а во время войны внезапно потребовалось множество таких специалистов. И откуда же они взялись? Бог знает, понимаете? На эти проекты брали первых попавшихся.
На самом деле я как-то встретил одного из тех парней, которые работали в вашингтонской Комиссии по атомной энергии... я помнил его по Университету Джорджа Вашингтона, где я учился... И я сказал ему; «Привет, привет. Чем занимаешься?»
И он ответил:
Так вот, я не стараюсь бросить тень на этих парней, я всего лишь стараюсь сообщить вам одно данное, а именно: очень мало людей знают что-то об этом предмете, и возможно, его вообще никто не знает; я не исключение. Единственное, что я стараюсь донести до вас, – это то, что этот предмет не находится где-то в безопасном месте, охраняемый толпой суперзнающих ученых, понимаете? Это не такой предмет. Этот предмет действует потому, что эти парни обнаружили: если взять какое-то количество плутония и разместить его в таком-то положении рядом с таким-то количеством плутония, то будет «бабах!» – и другие вещи тоже сделают «бабах!». Это им отлично известно, и им также известно, как брать уран, очищать его, а потом обрабатывать его, так чтобы получать плутоний. Все эти вещи им известны. (Вы понимаете, повара знают, как печь пироги, но вам не стоит подробно расспрашивать повара о теории вкуса. Скорее всего, он начнет нести галиматью, и пусть даже это будет очень интересно, это не будет иметь никакого отношения к его способу выпечки пирога.) Другими словами, я пытаюсь донести до вас, что, насколько мне известно, в мире нет такого предмета, как радиация... предмета, который был бы сформулирован в точном и законченном виде, о котором какая-то группа людей знала бы все. Так вот, здесь и кроется ошибка. Почти все люди в мире думают, что это такой предмет, который полностью контролирует небольшая группа ученых, однако каждый из этих ученых – если бы вы указали пальцем прямо на него – также считает, что кто-то где-то полностью контролирует этот предмет. Вы приходите в какое-нибудь правительственное учреждение и задаете вопрос:
Так что вы приходите в Комиссию по атомной энергии и спрашиваете:
Вот насколько плохо обстоят дела. Вы ходите туда-сюда и не встречаете ни единого человека, который был бы несомненным авторитетом, который действительно издавал бы приказы, который издавал бы предостережения, который следил бы за ситуацией с радиацией по всему миру. Такого босса нет нигде – ни здесь, ни в Америке. Этот предмет не настолько компактный, вы понимаете? Ведутся большие исследовательские проекты, ведутся большие проекты по взрыву бомб, у них там есть медицинские подразделения, и эти медицинские подразделения связаны с другими медицинскими подразделениями, и у всех есть мнение, что у кого-то еще есть мнение. В общем, вся эта сфера не обрела точный и законченный вид. Просто не обрела.
Как-то раз один парень в Филадельфии на заводе по производству самолетов для военно-морских сил... вероятно, вам знакомо его имя, поскольку он очень известный писатель-фантаст, – Роберт Хайнлайн... так вот, Роберт Хайнлайн однажды сказал: «Кто-нибудь когда-нибудь потеряет листок бумаги, на котором записано, сколько брусков было сложено в последний штабель, – и конец Соединенным Штатам!»
Но дело не в том, что люди небрежно обращаются с этими штуками; дело вот в чем: точно так же, как вы считаете этот предмет специализированным, все они тоже считают его специализированным. И точно так же, как вы считаете, что наверняка этим предметом владеют все, кроме вас самих, – все остальные считают, что этим предметом владеют все, кроме них самих. Вы видите, каким образом такой предмет может выскользнуть из рук?
Так вот, если рассмотреть радиацию... на самом деле я вижу по лицам некоторых из вас, что вы думаете: «Не может быть, чтобы дела были так плохи!» Ну, дела не так плохи; дела гораздо хуже. Если все верят... это вопрос согласия. Что такое реальность? Это общее согласие. Если все согласились с тем, что этот предмет находится под контролем, но этот предмет не находится ни у кого под контролем, то ситуация в мире становится очень интересной. Вам так не кажется?
Я смотрю на всех вас и вижу одного господина, который только что прошел курс по оказанию медицинской помощи пострадавшим от ядерного излучения. Что вы можете сделать для человека, который был облучен, который получил дозу радиации?
В этом курсе, несомненно, было множество данных, но все это сводится к бог знает какому количеству оборудования, требуемому для лечения одного пациента. Так что если у вас есть две больницы оборудования, вы сможете лечить одного пациента. Но в случае бедствия... в случае настоящего ядерного излучения... пациентами будут все, а оборудования будет хватать, возможно, только на то, чтобы лечить одного-двух пациентов за один раз. В таком случае это решение нельзя считать адекватным.
В феврале этого года мы пытались найти решение, и в результате мне пришлось несладко... слишком большая доза радиации. Поразительно, что даже в Саентологии, похоже, нет хорошего решения этой проблемы. У человеческого тела, похоже, просто-напросто аллергия на эту штуку под названием радиация. У него просто аллергия, вот и все. Его стоячие электронные риджи и так далее на самом деле построены вокруг сгоревшей радиации. По всей видимости, радиация очень часто встречалась на траке генетической сущности. По всей видимости, радиация была хорошо известна на прошлом траке. Это не что-то новое. И все ее боятся. И вот почему все готовы сказать:
«Вон там есть терминал, который знает все об этом, ну а я нахожусь тут».
Так вот, вы видите эту логику? Люди знают, что на свободе гуляет лев, сбежавший из клетки, но они нисколечко не волнуются, потому что вполне компетентные и хорошо обученные смотрители идут по его следу. Но вот только говорят вам это как раз те самые смотрители.
Так вот, по большей части... при экспериментах по большей части принимались вполне адекватные меры предосторожности, судя по тому, что немного людей получили травмы; и после первого яростного шквала – использования атомного оружия в Японии – атом не причинил значительного вреда больше никому. Однако радиация сегодня является одним из малоизвестных, лишь слегка контролируемых объектов изучения, с которыми сталкивается человек; и это та вещь, которая угрожает положить конец его траку времени. Очень мало известный... я подчеркиваю: очень мало известный объект изучения. Необходимы очень тщательные исследования.
Я приведу пример. Я встретил одного человека, который работал на проекте по исследованию атома. Он столкнулся со мной... Еще когда эти исследования только начинались, люди из правительства попытались привлечь к ним меня. Я спрашивал:
И как ни странно, почти все остальные выдающиеся физики-ядерщики... не я, поскольку я не являюсь выдающимся физиком-ядерщиком; я писатель, я впутался во все это случайно... так вот, почти все они сейчас отказались этим заниматься. Они отказались, поскольку они видят, что это опасно, и они чувствуют, что они сами не могут с этим ничего сделать... они чувствуют себя беспомощными. Эйнштейн именно так себя и чувствовал, пока был жив.
Знаете ли вы, что Эйнштейн помещал рекламу в газеты, использовал собственные средства, чтобы заставить людей осознать, что он выпустил на свободу настоящего льва и тот сейчас разгуливает среди них?
Так вот, это интересно. Именно Эйнштейн сообщил Франклину Делано Рузвельту, что он может создать бомбу, способную разрушать целые города; а потом Эйнштейн до самой своей смерти пытался убедить людей использовать эту штуку в других целях – «Ну пожалуйста!» И он даже отрицал это в своих интервью: «Нет, я никогда ничего такого не говорил»; однако оригинал его письма Франклину Делано Рузвельту сохранился в архивах, и я читал это письмо, и там прямо так и говорилось:
«Уважаемый господин президент! В области физики было сделано открытие, которое может быть использовано для ведения войны и для разрушения целых городов со всем их населением». Он так и сказал. Но весь остаток своей жизни он сожалел об этом и пытался что-то с этим сделать. Он пытался создать организации ученых, которые положили бы конец использованию этих материалов.
Такова история самого выдающегося ученого в этой области. Как насчет остальных? Человек разработал оружие, которое сам он как индивидуум настолько боится, что не может даже высказать здравое суждение на этот счет. Он избегает этого. Он избегает. Он не хочет конфронтировать эту штуку. Это слишком болезненно. Это убивает людей слишком до смерти... тело каждого человека смутно помнит эти ощущения. Но люди продолжают взрывать эти бомбы. Их продолжают взрывать в Соединенных Штатах, их продолжают взрывать в Австралии, их продолжают взрывать в России. Только одна страна проявляет мудрость в этом отношении... она дорого заплатила за эту мудрость... это Япония. В Японии прямо сейчас подсчитывают количество рентген... это означает количество радиации в том или ином месте; оно измеряется в рентгенах... Японцы подсчитывают количество рентген в своем небе и выражают протесты всем нациям Земли, Организации Объединенных Наций, всем остальным, кто готов слушать. Они заявляют: «Наше население... прямо сейчас радиация угрожает нашему народу, всему нашему населению». Вот страна, которая испытала на себе атомную бомбардировку, – и она криком кричит. Ее крики не очень громко отдаются в средствах массовой информации, но все же отдаются.
И вот следующий момент: много ли у нас информации о радиационном заражении атмосферы Земли? Много ли у нас реальной информации? Я расскажу вам, какие сводки выпускает правительство... это не что-то жутко секретное. Вы понимаете, у меня нет абсолютно никакой секретной информации насчет расщепления атома; если бы она у меня была, я бы стер ее в одитинге. Так вот, для нас выпускают сводку, в которой говорится: «Беспокойство общественности по поводу недавнего взрыва бомбы необоснованно. За радиоактивными осадками ведется тщательное наблюдение». Давайте прочтем это снова. «За радиоактивными осадками ведется тщательное наблюдение». Так что я пришел и спросил:
Кому какое дело до наблюдения?! Послушайте, точно так же можно сидеть и наблюдать, как на арене женщину пожирает лев, но только это не обязательно достойное зрелище! По всей видимости, они придерживаются мнения, что, если тщательно наблюдать за радиоактивными осадками, ничего не произойдет. А как насчет того, чтобы наблюдать за поступлением мышьяка в систему лондонского водоснабжения? Это то же самое. Допустим, жители Лондона начали умирать от мышьяка, которым отравлен городской водопровод, а правительство выпустило сводку... совет Лондонского графства выпустил сводку... и в ней говорится: «Мы не понимаем, почему вы так беспокоитесь о мышьяке в системе водоснабжения, ведь за всеми резервуарами ведется тщательное наблюдение. Каждый раз, когда туда подсыпают еще немного мышьяка, за этим ведется тщательное наблюдение». Это точно такой же идиотизм.
Прежде всего, почти ничего не известно о радиационном заражении атмосферы. Тем, кто имеет дело с атомными бомбами, на этот раз представилась возможность потрудиться над одной только этой планетой, у них не было никаких примеров из прошлого, а они действуют лучше всего на основе примеров из прошлого. Так что они определят предельную концентрацию гамма-излучения в атмосфере Земли, когда жизнь на Земле больше уже не будет возможной, – мне именно так и говорили! И я везде, где только мог, искал человека, который сможет сделать разумное заявление... просто-напросто разумное.
Я на самом деле выдвинул такое интересное предположение:
И тут вы теряете всякую надежду. Ведь на самом деле более точные эксперименты и наблюдения ведутся прямо здесь, в Лондоне, когда люди ставят ванны на крышах. Здесь и там обычные люди заинтересовались этой темой и начали измерять гамма-излучение дождевой воды, ставя ванны на крыши своих домов. Так вот, когда рядовой гражданин вечером приходит домой и ставит эксперименты, чтобы установить величину гамма-излучения в атмосферных осадках, а официальные лица, похоже, ничего не знают, – это очень странно. По всей видимости, здесь и там у некоторых людей в обществе возникли подозрения насчет всех этих ученых объяснений о том, что «ведутся тщательные наблюдения за радиоактивными осадками»; и они обнаруживают, что показания счетчика... показания счетчика гамма-излучения в дождевой воде после дождя гораздо, гораздо выше, чем когда... небольшое излучение обычно присутствует после грозы, но сейчас оно каждый раз оказывается выше, чем после грозы. Оно очень высокое.
Что мы имеем в виду под «показаниями счетчика»? Что мы имеем в виду под «показаниями счетчика»? Это количество рентген... другими словами, это измерение силы... это количество рентген в данный момент в данном месте. Можно сказать, что вы берете прибор... рассмотрим это очень приблизительно... вы берете прибор, который измеряет радиацию, вы подносите его к какому-то месту, и он начинает издавать звуки: щелк-щелк-щелк-щелк-щелк. Счетчики Гейгера в любом случае все время щелкают: щелк-щелк-щелк. Они звучат так: тик, тик, тик, тик, тик-тик-тик-тик, тик, тик. Вы слушаете счетчик Гейгера, вы подносите его к источнику радиации, и он начинает звучать так: ти-ти-ти-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик. Вы подносите его еще ближе, и звук превращается в тррррррррррр. Вот такие приборы и используются. Их очень легко приобрести. Люди, которые сегодня по всему миру продают счетчики Гейгера, сколачивают себе крупные состояния. Эти счетчики измеряют радиацию.
Ну а что такое радиация? Радиация – это частицы, которые испускаются при ядерном взрыве, частицы, которые испускаются радием или ураном. Это просто испускаемые частицы, вот и все. При большом взрыве испускается множество частиц, и они так и продолжают двигаться. Когда вы рассматриваете небольшой кусочек урана, он, конечно, испускает частицы, но только на небольшое расстояние, и эти частицы быстро угасают. Но как насчет взрыва? В воздух поднимается громадное количество плутония, возникает огромное гамма-излучение, и эти частицы разлетаются во всех направлениях. Как далеко и как долго все это распространяется? Никто не знает.
И это интересный момент. Если мы просто распыляем в воздухе мышьяк или лондонский туман, – он рассеивается, он уходит, с ним что-то происходит, он угасает, он падает в море, он делает то и се.
Человек, которому сегодня причинил вред туман, необязательно будет испытывать еще более сильный эффект этого тумана на следующей неделе, понимаете? Пусть даже в его организм попало немного тумана, это не означает, что этот туман вызовет кумулятивный эффект. Понимаете, он оправляется от этого воздействия, потом он получает еще немного тумана, оправляется от его воздействия, получает еще немного тумана, оправляется от его воздействия и продолжает жить.
Гамма-излучение действует по-другому. Радиация действует по-другому, и вот чем радиация отличается от всего остального... по сути, это единственное, чем радиация отличается от всего остального. «Кумулятивный эффект» означает следующее: скажем, кто-то получает... это не вполне точно, но это дает вам общее представление... скажем, кто-то получает 300 рентген радиации во вторник. В следующий вторник он получает еще 300 рентген. И в следующий вторник – еще 300 рентген. Это означает, что он получил 900 рентген, – эта радиация не уходит. Вы это понимаете? Понимаете? Это не то же самое, что лондонский туман во вторник, и человек снова дышит к пятнице, а потом приходит еще один лондонский туман и так далее. Это один лондонский туман. На человека воздействует один туман за один раз. А гамма-излучение действует иначе. Человек получает 300 рентген, а потом еще 300 рентген, и не имеет значения, получает ли он их с разрывом в два дня или с разрывом в год, – они складываются. Другими словами, они накапливаются, суммируются.
Ну ладно. Итак, происходит большой взрыв, в верхние слои атмосферы отправляется столько-то гамма-лучей. А несколько недель спустя в атмосферу отправляют еще столько-то гамма-лучей, и еще несколько недель спустя в атмосферу отправляют еще столько-то, и еще несколько недель спустя – еще столько-то. Тут уже нельзя задать вопрос: «Очистит ли дождь небо от гамма-лучей?»; тут пора задать вопрос: «Сколько человек подверглись облучению?» «Как далеко распространилось излучение?» – понимаете, вот в чем вопрос. Это уже не вопрос о том, присутствуют ли гамма-лучи, уходят ли они, падают ли они в море и отравляют японцам всю рыбу или что-то в этом роде... вопрос не в этом. Вопрос вот в чем: из-за этих взрывов и из-за их продуктов в атмосфере, сколько радиации накопилось у людей? Вот в чем вопрос, и это один из тех вопросов, которые не очень легко понять.
В настоящее время все эти бомбы взрывают одну за другой с неимоверной скоростью, не уделяя этому слишком много внимания. Люди, которые этим занимаются, видят, что продукты взрыва исчезают, но поскольку они не могут измерять крошечное воздействие... Они могут измерить что-то только тогда, когда оно накапливается, поэтому они выяснят что-то, только когда все люди начнут очень сильно болеть. Это как раз тот случай, когда нельзя учиться на собственном опыте. В радиации нечему учиться на собственном опыте. Если когда-нибудь разразится атомная война, то все наверняка узнают, что делать в случае атомной войны, – все они будут мертвы, но они будут знать, что делать в случае атомной войны. Они будут за три световых года от Земли, будут сидеть там и говорить: «Ого! Ничего себе!» У вас не будет второй попытки.
Здесь на Земле люди сбросили на пару городов очень небольшие бомбы. Это были небольшие бомбы. Так вот, мы не извлекли из этого урок. Мы не усвоили все, что следовало усвоить. Первое, что людям нужно было усвоить, так это то, что это не очень хорошее оружие. Вот первое, что им нужно было усвоить. Однако они этого не усвоили.
Что реально происходит, когда такая бомба взрывается? Я мог бы взять полдюжины новых, свежеиспеченных физиков-ядерщиков со сверкающими дипломами и задать им этот вопрос. Что именно происходит в атмосфере Земли, когда бомба взрывается? О, вы бы услышали столько ответов, сколько перед вами физиков. И все эти ответы были бы домыслами и ничем иным, и эти физики не знали бы, куда обращаться за конкретными данными. Вы понимаете? Просто домыслы.
Я могу вам назвать одну из тех вещей, что происходят, – они не знают, что это происходит. В ионосфере возникает вспышка. Хотя эта штука взорвалась только в России, есть некоторые свидетельства того, что в этот момент возникает вспышка во всей ионосфере Земли. Просто (щелчок) раз-два! Если это так, то проблема не в осадках – проблема в первоначальном облучении. Но никто не ставил никаких экспериментов, чтобы выяснить, так ли это, поскольку для этого потребовались бы очень и очень точные приборы. Понимаете, это не очень большая вспышка.
Сколько рентген сейчас в воздухе над Лондоном? Эти цифры не публикуются. Возможно, кто-то в Лондоне это знает. Возможно, кто-то проводит эти эксперименты, мне это не известно. Но известно, сколько рентген сейчас в воздухе над Японией. Никто не взрывает бомбы над Японией. Над Японией просто проходит воздух из других стран, и уровень радиации в нем – порядка 200 рентген. Вы знаете, сколько радиации выдерживает человеческое тело, не заболевая? 200 рентген. Может ли тело выдержать 300? Нет, оно заболевает... или где-то в районе 300. Оно начинает чувствовать некоторое воздействие радиации.
А как насчет 500 рентген? Конечно, это весьма высокий показатель. В действительности на Земле люди могли бы взрывать бомбу за бомбой, пока в атмосфере не установился бы неизменный уровень радиации, скажем, 300 рентген. И тогда все жители Земли будут страдать кишечными расстройствами, будут болеть гриппом и будут слишком апатичными даже для того, чтобы ходить на работу... если радиация будет постоянно держаться на уровне 300 рентген. Вы понимаете, что это за проблема? Это не очень-то радостная перспектива, это не очень приятная тема для нашего разговора в понедельник днем, однако это... В очень общих чертах, без точных технических подробностей, это и есть та картина, которую создает атомная бомба.
Дело не в том, имеет ли смысл продолжать тратить плутоний: дело не в том, наблюдают за радиоактивными осадками или не наблюдают; дело не в том, загрязним ли мы определенные части Земли. Дело лишь в том, сколько радиации может вместить атмосфера Земли и сколько радиации люди могут получить – постоянно подвергаясь ее воздействию, – прежде чем станут совершенно больными и некомпетентными?
Понимаете, основная опасность, которую несет атомная бомба, – это не война. Основная опасность, которую несет атомная бомба, заключается в том, что все люди просто заболеют из-за повышения среднего уровня радиации. Все люди заболеют, протянут еще пару лет, а потом сыграют в ящик. И так придет конец всему населению Земли! Когда используются современные бомбы, очень сомнительно, что Россия могла бы бомбить Соединенные Штаты или Соединенные Штаты могли бы бомбить Россию, не убивая при этом (вне зависимости от ответного удара противника) всех людей в Соединенных Штатах и всех людей в России, а заодно, совершенно непреднамеренно,
– в Англии, Италии, Китае, Бирме; вы это понимаете? Люди продолжают думать о бомбах так, как если бы это были тротиловые бомбы; но это не тротиловые бомбы. Мы знакомы с тротиловыми бомбами: когда бомбежка окончена, она окончена. Ну а ядерное излучение действует совсем не так. Когда бомбежка окончена, люди, которые находятся вдали от места взрыва, начинают недоумевать, а потом они заболевают, а потом они недоумевают, что, черт побери, с ними происходит! Нет смысла рисовать ужасно мрачную картину, потому что она и так мрачнее некуда. Атомную бомбу нельзя назвать хорошим оружием для войны; она им никогда не была и не будет. Ничто не будет хорошим оружием, если пределы его действия не ограничены и от него нет защиты. Когда на свет появляется оружие неограниченного действия... совершенно неограниченного, правительства Земли приходят в упадок и разваливаются; поскольку от этого оружия нет защиты, конечно же, центральное правительство становится невозможным, и такие правительства прекращают существовать.
Вы знаете, что было первым оружием неограниченного действия, о котором на Земле сохранились свидетельства? Это был всадник с мечом... человек на лошади с длинным мечом... и ничто не могло перед ним устоять. Не было никаких стен, не было ничего подобного. Примерно в 1500 году до нашей эры эти всадники хлынули в Европу из русских степей, – и в Европе не было стабильного правительства где-то до 1200 года до нашей эры, когда кто-то построил стену. Люди построили стену вокруг города, и так возник город, – ведь всадники не могут действовать поблизости от прочных укреплений. Ну а до того времени никаких укреплений не было, так что оружие было неограниченным и везде царил полный хаос – никакое правительство не могло существовать. Ведь в любое мгновение мог появиться конный отряд, против которого не было никакой защиты, пронестись через весь район и спалить все. Так и обстояли дела в Европе в течение двух или трех столетий до нашей эры.
Был ли еще какой-нибудь тип такого оружия? Ну, когда появилась катапульта и с ее помощью люди начали сокрушать стены, дела все еще не пришли в полное расстройство. Понимаете? Все равно можно было как-то защищаться; так что никакого по-настоящему неограниченного оружия не было до сих пор. От атомной бомбы нет защиты... нет никакой защиты. Так это хорошее оружие? Нет. Его вряд ли вообще можно назвать оружием. Вы скажете, что угроза возмездия служит средством устрашения, ведь Соединенные Штаты знают, что Россия может сбросить на них бомбу, и Россия знает, что Соединенные Штаты могут сбросить на нее бомбу, если кто-то из них начнет войну... это самая глупая логика, которую кто-то когда-то называл логикой! Это высшая степень глупости. Это глупо вот по какой причине: откуда Соединенные Штаты узнают, что бомбы были сброшены Россией?
Что мы имеем? Бомба падает на Вашингтон. Вы скажете, что кто-то побежит и соберет ее остатки, чтобы определить, была ли она сделана в России? Нет! Внезапно Россия скажет... я имею в виду, Соединенные Штаты скажут: «Нас атаковали – мы атакуем Россию». Смотрите, возможно, Соединенные Штаты были атакованы Аргентиной. Никто этого не узнает. Так что о каком возмездии может идти речь? Нет такой вещи, как возмездие. Кроме того, как будет выглядеть это возмездие? Еще больше бомб. Однако бомба, взорвавшаяся над Россией, так же смертельна для жителей США, как русские бомбы, взорвавшиеся над Соединенными Штатами, смертельны для населения России. Кому вообще пришло в голову, что этот идиотизм является оружием?
Может быть, на стадии первых атомных бомб, когда ни у кого другого их еще не было, вы могли взять маленькую страну типа Японии (с которой и так уже почти разделались), быстренько сбросить парочку бомб и отбить у японцев охоту воевать дальше. Может быть, тогда это сработало; но сейчас бомбы есть у многих стран. Является ли эта штука оружием? Нет, это не оружие. И само ее существование сегодня мешает внешней политике нескольких стран. Они не осмеливаются предпринимать полицейские акции, чтобы навести порядок в небольших, незначительных областях. Они не осмеливаются начинать военные действия в этих регионах из страха, что это приведет к ядерной войне; так что они не могут использовать оружие небольшой мощности, которое они обычно использовали, чтобы наводить порядок по всему миру. Ей-богу! Это одна из тех проблем, из-за которых люди просто сходят с ума... а через некоторое время вообще перестают осознавать эти проблемы.
Позвольте мне рассказать вам кое-что. Очень часто люди падают ниже уровня осознания проблем: хотя проблема и не уменьшилась, человек пришел в полную апатию по поводу нее. Я приведу вам пример: один из наших же сотрудников проходил процесс «Проблема, которой мама могла бы быть для вас». Это пример состояния ниже апатии, и если вас не интересуют атомные бомбы, вас заинтересует это саентологическое данное. Состояние ниже апатии.
Вы только посмотрите, как быстро все изменилось. Да, это поразительно. Вы увидите такое при работе с кейсами. Преклир говорит...
Однако когда вы проводили процессинг этому преклиру, вы увидели, что какая-то проблема настоящего времени мешает ходу сессии. Так что вы ищете ее немного энергичнее.
Между прочим, это состояние ниже апатии было обнаружено совсем недавно, и это очень важное открытие. Тэтан опускается вниз. Мы опускаемся до самого дна шкалы тонов и продолжаем двигаться вниз; там мы его и находим.
Вы поняли, как это происходит? Человек на самом деле может попасть в такое состояние, когда он говорит: «Я полностью утратил чувствительность к этой теме. Я ничего об этом не знаю, и меня это не касается». Могу представить себе, как человек, которого ведут на виселицу, попадает в точно такое состояние. Его тащат к виселице, а он спрашивает палача, нет ли у того жевательного табака; его выводят на виселицу и спрашивают:
Он встает на крышку люка, ему на шею прилаживают петлю, и тут он ужасается:
«Подождите минуточку! Меня собираются повесить!»
Понимаете? Он только что осознал это. Так вот, это не совсем то же самое, потому что того человека, о котором мы говорим, казнят все время, а он этого так и не осознает. Вот что мы имеем в виду, когда говорим о состоянии ниже апатии.
Так вот, если вы посмотрите на проблему атомных бомб как на проблему, по отношению к которой люди находятся ниже апатии, возможно, вы сумеете понять ее. Это довольно точное понимание этой проблемы, и никто не сумеет понять ее лучше. Если атомная бомба настолько ужасна, то это не бомба, это нечто вроде... не знаю, это игра того же типа, что и русская рулетка. Вы знаете, что такое русская рулетка... вы знаете, вы... Игра того же типа. «Давайте-ка сбросим бомбу на Англию завтра. Ага, давайте сбросим бомбу на Англию». Человек, который так говорит, тем самым говорит:
«Давайте убьем всех жителей нашей собственной страны».
Так вот, в связи с этим у людей возникают очень глупые идеи. Они думают, что все хотят выживать... поймите это! Правительства как бы застряли на этой идее. Они угрожают преступникам смертной казнью, исхода из теории о том, что это наказание и что пожизненное заключение – менее строгое наказание: однако большинство преступников, чьим мнением вы поинтересуетесь, предпочтут, чтобы их хлопнули. Вам понятна эта логика? Если бы всех интересовало только выживание, если бы гибель никоим образом не входила в уравнение, если бы никто не стремился к гибели, то логика, согласно которой бомба – это средство устрашения, была бы верной, понимаете? Тогда мы бы сказали, что эта бомба может существовать совершенно беспрепятственно, поскольку никто не захочет использовать оружие, которое убьет всех на Земле. Да, но как насчет того парня, который хочет лишь гибели? Как насчет русских, которые, бывало, шли в амбар, начинали грустить, а потом поджигали амбар и сгорали вместе с ним? (О, вы не знаете, что русские это делали? Это правда.)
Как насчет некоторых жителей библейского пояса в Соединенных Штатах? Послушайте пространные рассуждения одного из этих людей, и вы скажете: «Где этот парень... Вы знаете, если бы я рассказал ему о выживании, это стало бы для него новой мыслью!» Он стремится к гибели, он считает, что все остальные стремятся к гибели, он считает гибель единственным выходом: «Давайте все быстро отдадим концы». Другими словами, такие люди действительно существуют. Они движутся в противоположном направлении. Сперва в Дианетике мы думали, что существует лишь выживание; однако у выживания есть противоположность, дихотомия – гибель. И есть люди, которые стремятся к гибели по всем динамикам – от первой до последней.
В таком случае, иметь на планете атомную бомбу небезопасно... совершенно небезопасно. Как раз то, что она убьет всех людей на Земле, послужит для кого-то лучшим побуждением ее использовать.
И на самом деле именно мы, те, кто знаком с человеческим разумом, в состоянии понять ограничения и меры предосторожности, связанные с этой бомбой. Ограничения очень просты: ее нельзя использовать; однако это не означает, что ее не будут использовать. К категории ограничений можно также отнести тот факт, что заражение атмосферы Земли, вероятно, нанесет очень, очень тяжелый урон всему земному населению. Если кому-то точно известно, как будут развиваться события, то мне не известно имя этого человека. Эти данные не известны широко. Ситуация не под контролем. Безусловно, те люди, которые пытаются справиться с этой ситуацией, прилагают все усилия... я в этом не сомневаюсь. Но глядя на то, как бомбы взрываются одна за другой, я считаю, что всех их усилий недостаточно.
Знакомы ли мы с этим лично? Да. Да, знакомы. В Саентологии уже был проведен ряд экспериментов, направленных на то, чтобы сделать тело невосприимчивым к воздействию радиации. Это напрямую связано с нашей работой... напрямую. И хотя я дал вам такие неточные данные о бомбе, о заражении, о радиации, те данные, которые я вам сейчас дам о роли Саентологии во всем этом, будут совершенно точными. Сейчас мы находимся на знакомой нам территории, и мы можем сказать следующее: в настоящее время у нас нет процесса, который делает тело невосприимчивым к последствиям взрыва этой бомбы. Другими словами, мы не можем провести процессинг, в результате которого человек больше уже не будет серьезно страдать от радиации. По всей видимости, в данный момент мы не можем этого сделать. Да, мы можем экстериоризировать тэтана и сделать его привычным к радиации... да, мы можем сделать это с тэтаном, но не с телом. А если у человека просто неделю болят глаза... (щелчок) это пустяк. Это пустяк – пять минут процессинга. Самый легкий процессинг, который вы когда-нибудь проводили.
Вы говорите: «Найдите место, в котором вы увидели вспышку. Где вы находитесь сейчас? Найдите место, в котором вы увидели вспышку. Где вы находитесь сейчас? Найдите место, в котором вы увидели вспышку. Где вы находитесь сейчас?»
И он говорит: «С моими глазами все в порядке».
Я имею в виду, это вот настолько просто. Однако то, что мы можем справляться с только что случившейся вспышкой, внушает нам надежду на то, что мы обнаружим дополнительные данные на эту тему и научимся делать тело невосприимчивым к воздействию радиации. Это просто надежда. Однако это все, что у нас есть. И, боже, это самая слабая надежда, о которой вы слышали. Как лошадь на скачках, которая имеет мало шансов на успех... знаете, шансы 180 против 1... это очень слабая надежда.
Так вот, мы знакомы с радиацией не по учебникам. Прямо здесь на этом конгрессе есть группа... мы называем себя «Пережившими Финикс». Уровень радиации в Финиксе, по всей видимости, составлял примерно 300 рентген, день за днем, день за днем, день за днем, и... бог знает, я не знаю точно... сто или двести атомных бомб были взорваны в Неваде, пока мы были в Финиксе. Вы хотите знать, почему МАСХ покинула Финикс, – вот почему. Там слишком сильно фонит. Там фонит так сильно, что никто не мог бы искать там месторождения урана: все дает показания счетчика. Все дает показания счетчика. Вы приходите домой со счетчиком Гейгера, вы включаете его, чтобы проверить, заряжен ли аккумулятор, вы направляете его на пианино – и пианино фонит! Именно так.
Так что некоторые из нас уйдут раньше, чем все остальные... вот что это означает. Потому что, когда бомбы начали взрывать в России и в Австралии, именно эта группа людей заболела. Все остальные не заболели. Почему? По сравнению с другими людьми мы испытали более длительное воздействие радиации на более близком расстоянии. Мы просто чуть-чуть забежали вперед. Никто из нас никогда не думал о том, чтобы получать процессинг в отношении этой штуки в качестве первой помощи... знаете, ассист. Тем не менее это можно сделать, и мы, несомненно, будем это делать. И мы найдем решение для этой штуки, но пока что у нас нет абсолютно никакого решения. Мы, эта небольшая группа, получили точное представление о том, что ждет человеческую расу: вы чертовски сильно заболеваете. Тошнота, ощущение ужаса под ложечкой, головные боли, жар, а спустя какое-то время – некое подобие простуды. А потом температура поднимается и опускается и так далее. А потом все это уходит, вы поправляетесь, – или вы почти поправляетесь, но тут кто-то взрывает еще одну бомбу, понимаете?
Итак, мы немного знаем, о чем говорим... мы наблюдали это с двух сторон. У некоторых из нас есть субъективная реальность на все это. В феврале, когда я проводил эксперименты и так далее, я думал, что угробил это тело. Я думал, ему конец! И у меня заняло... о, я не знаю... прошло две или три недели, прежде чем опасность осталась позади. И мы видим, что одно связано с другим, и мы также видим, какие исследования будут необходимы, чтобы сделать с этим что-то большее. Однако, как я считаю, частью наших исследований должны быть и такие действия: «Ребята, давайте вы ненадолго прекратите взрывать эти штуки – пока мы не выясним, что происходит?» Понимаете, всего-навсего такое предложение... мы просто говорим: «Давайте прекратим это, чтобы мы могли выяснить, что здесь происходит».
Однако они этого не делают. Они продолжают экспериментировать с этими бомбами. И это... Последний ученый-атомщик, которого уволили... Его уволили из американской Комиссии по атомной энергии за его слова о том, что ему это не нравится... Его зовут доктор Уилл Лапп. Он заявил, что в 1962 году загрязнение окружающей среды достигнет предела. Он заявил... он заявил, что после этого планета станет непригодной для жизни, – слишком высокий уровень радиации. Абсолютно все будет постоянно фонить.
Перед нами стоит значительная проблема; однако эта проблема сейчас решается. Она решается сейчас, когда я стою перед вами и вытираю нос; я стою перед вами и вытираю нос именно из-за того, о чем я с вами говорю. Я просто получил слишком большую дозу радиации, вот и все. Возьмите человека, который изучал все это, который проводил процессинг по этому предмету, который возился со всем этим, – конечно, у него накапливается больше радиации, чем у кого-то еще. Вот и все. Вот такая бессмыслица. Это не очень опасно, но ужасно неудобно.
Вы знаете, один человек как-то написал замечательную поэму, которая... по-моему, она называется «Соломенные люди»... и ее последние слова такие: «мир кончится не взрывом, но всхлипом». Помните?
Так вот, с моей точки зрения, именно это и произойдет. Мир кончится не взрывом, он кончится всхлипом: у всех людей из-за слишком большого количества радиации будет непрерывно течь из носа, их будет ужасно тошнить. Мрачная картина, не так ли? Вот почему у вас есть МАСХ, вот почему у вас есть организация, и вот почему те фунты и доллары, которые вкладываются в организацию, должны продолжать вкладываться в организацию. Ведь мы действительно занимаемся исследованиями, изысканиями такого рода, и проведение этих исследований обходится в определенную сумму. Но каждую монету мы расходуем эффективнее, чем любая другая организация на Земле... я могу совершенно определенно заверить вас в этом... в соотношении примерно 1 000 к одному. Мы видим всю ситуацию, мы довольно тщательно рассматриваем ее, и мы не ограничиваемся наблюдением за радиоактивными осадками. Мы пытаемся выяснить, как сделать тело невосприимчивым к воздействию радиации, как сделать тэтана невосприимчивым к воздействию радиации, как развить у человека способность выдерживать ядерное излучение. И если я протяну достаточно долго, мы, возможно, одержим победу.
Но с нашей точки зрения, это проблема номер один на Земле сегодня, ведь если мы не решим ее, нет смысла решать все остальные проблемы. Это не тот случай, когда вам стоит сильно ломать голову; вы просто следите за тем, что происходит, и немного пропагандируете в этой области. Если вы просто упомянете достаточному числу людей:
«Как вы думаете, стоит ли этим парням взрывать все эти бомбы, прежде чем они узнают, какой эффект дают эти взрывы?» – возможно, вы вызовете достаточно сильную реакцию общественности, так что правительства... даже правительства... выслушают людей и остановят испытания этих бомб. Но в ходе этого конгресса те из наших ребят, которые побывали в Финиксе, чувствовали небольшое недомогание из-за ядерных испытаний в России и в Австралии. Так что у нас есть корыстный интерес, у нас есть личная заинтересованность. Мы не хотим, чтобы с вами многие годы происходило то же самое.
Вот так и обстоят дела с атомной бомбой. Я надеюсь, я немного прояснил для вас ситуацию. Я надеюсь, я не вогнал вас в уныние слишком надолго. Но я не очень много знаю обо всем этом... вероятно, я знаю больше других, но я ничего не знаю. А теперь и вы кое-что об этом знаете, не так ли?
Ну хорошо. Не впадайте в уныние по этому поводу... я вижу, что все вы приуныли... ведь на самом деле вы вряд ли начнете страдать хроническим гриппом в ближайшие два или три года. Я имею в виду... И к тому времени, если мы протянем достаточно долго, мы найдем всему этому решение.
Вот так и обстоят дела. Большое спасибо.