Сегодня у нас что? Двадцать первое января 1953 года. Эта лекция продолжает вечерние лекции, прочитанные девятнадцатого января, и в ней содержится дальнейшее изложение длинной формы «Стандартной процедуры действия» номер 5.
Сегодня мы рассмотрим шаг IV. Шаг IV описывается в краткой форме «Стандартной процедуры действия» следующим образом: макетировать дом, где преклир жил в детстве, или тот дом, который показывается из детства, и быть способным в полной мере управлять этим макетом. Это начало шага. И все это приводит к технике, известной как ДАВО — «Дай и возьми». На самом деле, есть «давать», «ничего не делать» и «брать» — три возможных движения. Нет необходимости, чтобы я рассказывал здесь об этом более детально, потому что эти данные есть на других пленках. Но вот что я должен рассказать обо всем этом: я должен дать вам полную, общую, ясно определенную цель шага IV, чтобы вы могли использовать его как самостоятельный, отдельный тип процессинга для определенного уровня кейсов.
Итак, уровень кейсов, которые интересуют нас на шаге IV, это те преклиры, которые весьма прочно застряли на траке времени. Такой человек обычно оказывается застрявшим в электронных инцидентах, и очень крепко увязшим в энергии и не способным взять на себя ответственность за сколь-нибудь значительный объем энергии. Следовательно, преклир может подвергаться воздействию различных вещей. Обычно он довольно сильно рестимулирован, а его тело находится в довольно плохой форме. Он застрял.
Вот первый, с кем мы сталкиваемся на этом шаге: он застрял в голове. Он не может выйти из своей головы. Когда он выходит из своей головы, он находится везде, где тольковозможно. Он просто рассеивается и не вполне понимает, снаружи он, внутри или где-то еще, и он снова оказывается в теле.
Преклир шага V характеризуется тем, что если он и выходит наружу, то, выскочив наружу, он тут же заскакивает обратно. Но такой человек просто не выходит наружу, а если и выходит, то он не уверен, что он снаружи. Сильная неуверенность на этот счет.
Когда вы поработаете с огромным количеством преклиров, то будет происходить вот что — вы говорите: «Ты снаружи? Хорошо и т.д., и т.п...» — и внезапно вы обнаружите, что преклир не знает, снаружи он или нет, и что он этого и не знал. Что ж, он кейс шага IV или более низкого уровня. Но сначала мы предполагаем, что он кейс шага IV. Поэтому мы спрашиваем его, может ли он создать макет своего старого дома. Если он может создать макет дома своего детства, то у нас парень, которого мы проводим прямо через шаг IV. Вы можете продолжать работать с ним, используя краткую форму шага IV, и успешно продвигаться вперед.
Вы обнаружите, что по мере того, как кейсы опускаются на этот уровень, они становятся относительно трудными для вас, и поэтому длинную форму шага IV вы, вероятно, будете выполнять множество раз. Не думайте, что это не так. Это означает много часов одитинга.
Но давайте не будем так оптимистичны, как я когда-то в прошлом. Сейчас я могу говорить с позиции уверенности; я могу говорить с позиции статики, что может сделать меня очень неприятным: меня не волнует, согласен со мной кто-то или нет. И это потому, что я знаю, что может произойти. Я знаю, что может произойти с любым кейсом, если провести ему достаточно часов одитинга. И как-нибудь в недалеком будущем я, вероятно, наткнусь на какую-нибудь кнопку получше или на какую-нибудь новую кнопку или на что-то в этом роде, что на самом деле заставит преклира шага IV или V выскочить наружу. Но в данный момент единственной настоящей проблемой для нас являются кейсы шага IV и шага V. Они проблема для нас. И они являются проблемой только с точки зрения продолжительности их одитинга. Вы можете выбить этого преклира наружу — преклира шага IV, V, VI или VII, — вы можете выбить этого преклира наружу с помощью «Самоанализа». Есть техника, с помощью которой его можно вышибить наружу. Так вот, в этом вы уверены. Это гарантированно: вы можете сделать это. Мы сейчас не будем принимать во внимание количества или часы. Вы просто продолжаете работать восемьдесят, или сто, или двести часов. Мы знаем, что это произойдет. Более того, мы знаем, что у нас есть техника, с помощью которой можно исправить любую допущенную ошибку.
Вы знаете, иметь способность действовать с позиции такой уверенности, — это приносит огромное удовлетворение. Неважно, сколько времени на это уйдет, это дело верное. Вы всегда можете сказать себе: «Ну, если это не произойдет как-то по другому, то это произойдет благодаря этому. И, может быть, на это уйдет много времени, а может и нет, но это произойдет». И единственное, в чем нет уверенности, это: «Смогу ли я заставить этого парня заниматься этим в течение столь долгого времени?» или «А могу ли я тратить на него так много времени?» И что бы вы думали, в этом отношении у вас тоже нет никакой неуверенности. Потому что вы, как профессиональный одитор, должны быть готовы к тому, чтобы создать и иметь группу для одитинга, и взять на себя заботу о ней.
«Самоанализ» будет работать на группе. Он проделывает с группами различные вещи. Во всех кейсах в вашей области, с которыми вам не очень-то хочется возиться, которые по-настоящему трудны и все такое... создайте группу, и пусть она собирается по вечерам в определенные дни, и договоритесь с ней о том, что вы будете заниматься этим.
Пусть это будет сборная солянка. Это будет просто группа для профессионального одитинга. И вместо того, чтобы сидеть и беспокоиться о том, разгонят или нет АСХ, и работает ли она законно или нет... у вашей группы есть чем заняться: становиться клирами. В любом случае, это то, чем им всегда следовало заниматься.
Так вот, если у вас есть... скажем, у вас есть два кейса, и это такие кейсы, что просто... «О, боже мой! Только не... не... не это, не... не... не... не еще один из этих кейсов», — если у вас есть такие кейсы, то не надо выходить в коридор поплакать, а потом возвращаться в офис. Просто жизнерадостно скажите: «Ну что ж, у меня есть два таких кейса, а на следующей неделе, вероятно, у меня их будет пять. Ну, вот что мы сделаем: отдадим им гостиную, которая находится там-то и там-то, и это будет группа для одитинга».
И неважно, вводите ли вы в эту группу новый кейс, или этот кейс уже был там долгое время. Это неважно. Вам нужно обеспечить, чтобы они делали одну-единственную вещь: выполняли групповой одитинг по «Самоанализу», вот и все. И вы просто обеспечиваете, чтобы это происходило. И когда вы... когда вы решаете, что они готовы получить какое-то количество одитинга, готовы к тому, чтобы их вытащили из тела и привели в порядок как кейсы другого типа и так далее, что ж, вы можете проверить человека и сказать ему об этом. Следовательно, вы будете действовать как консультант.
Если бы это было возможно в США на раннем этапе, это было бы просто подарком для одиторов, потому что 90 процентов кейсов просто болтались вокруг одиторов, получали много, много, много одитинга с использованием тех техник, которые были у нас тогда и которые требовали постоянных советов. Не успевал одитор и глазом моргнуть, как оказывалось, что он создает команды для ко-одитинга и пытается руководить ими. И в любое время с восьми вечера до полчетвертого утра ему могли позвонить: «Я только что загнал свою жену в рождение и...» И у него в окрестностях работало с дюжину этих команд. Что ж, очень часто это приводило к замечательным успехам. Но это также... когда это не приводило к успеху... о, какая это была головная боль для одитора!
Поэтому, вместо того чтобы организовывать команды ко-одитинга, вы можете создать группу, в которой будет проводиться групповой одитинг. И она просто должна действовать по правилам, которые я изложил для вас на днях. И я очень быстро пройдусь по этим шагам прямо сейчас, поскольку вы будете делать это... я уверен, что вы будете делать это с людьми, которые находятся на уровне IV. Я уверен, что вы будете делать это с ними, потому что это единственное, что имеет смысл делать. Вместо того чтобы брать с такого человека тысячи долларов или миллионы фунтов стерлингов и разбивать себе лоб о его кейс, у которого только длинный ряд поражений и нет никаких побед, было бы разумно организовать групповой одитинг.
Итак, люди пришли. Их одитирует кто-то из них самих. Давайте просто скажем, что люди, которые читают по книге вопросы, назначаются по очереди. Вы не читаете вопросы. Причина, по которой вы не читаете вопросы, состоит в том, что это сделало бы голос монотонным и до некоторой степени лишило бы данную деятельность неупорядоченности, сделав ее слишком статичной. Более того, когда человек одитирует большое количество людей, это придает ему уверенности в себе и поразительно поднимает его уровень.
Таким образом, сессия за сессией или вечер за вечером — или когда там у вас собирается эта группа — кто-то из этих людей читает этот длинный список вопросов. Так вот, если эта встреча будет продолжаться два часа, пусть это делают двое. Это для того, чтобы один из них получил... чтобы каждый из них получил, по крайней мере, по часу процессинга. Потому что человек, который делает это, не должен макетировать, хотя ему и не обязательно подавлять макеты. Вы обнаружите, что это сильный блокирующий фактор: человек читает эти команды, и у него у самого постоянно появляются эти макеты, а он полагает, что не должен уделять этому никакого внимания, поэтому он сопротивляется макетам. А когда в следующий раз вы проводите ему процессинг макетов, хм, он не может создать макет! Почему? Он просто застрял в этом «Я не должен создавать этот макет, потому что если я создам этот макет, то они не будут его создавать». Так что ему нужно просто избавиться от этой идеи, и просто брать и делать это.
Итак, в одитинге по «Самоанализу» одитор зачитывает команду и называет восприятие. Там говорится: «Момент... можете ли вы создать сцену, как вы наслаждались чем-то?» Так вот, если бы вы прочитали эту команду, а затем подождали и назвали восприятие, которое преклир должен получить из этого макета, то человек потерял бы макет или он создал бы его и отбросил в сторону или что-то в этом роде, и ему пришлось бы создавать его снова, и он бы запутался. Так что если вы допускаете задержку, ему приходится снова создавать макет, чтобы получить из него восприятие. Поэтому очень важно читать команду правильно: «Вы наслаждались чем-то. Осязание». Вы просто зачитываете это таким образом: «Вы наслаждались чем-то. Осязание».
И еще один момент: вы будете склонны, и ваш студент будет склонен, ваш преклир будет... я имею в виду, преклир, который проводит групповой одитинг, всякий раз, когда он приступает к новой странице, будет склонен начинать с восприятия «зрение» — оно находится внизу страницы. Иначе говоря, он начинает новую страницу и начинает с первого восприятия, которое указано вот здесь, внизу страницы. И вы никогда не получите изменения восприятий в этом макете. Так что обеспечьте, чтобы человек, переворачивая страницу, брал восприятие, которое идет следующим после того, на котором он закончил предыдущую страницу. Другими словами, сначала написано «внешнее движение», а затем написано «эмоция». Хорошо. Последним восприятием, которое он назвал на предыдущей странице, было «внешнее движение», теперь в следующей команде, на этой странице, он начинает с «эмоции». Если он не уверен, на чем он завершил последнюю страницу, скажите ему выбирать любую эмоцию из списка в произвольном порядке. Не допускайте, чтобы каждую страницу «Самоанализа» он начинал... чтобы первая команда на каждой странице начиналась с того восприятия, которое первым названо в списке внизу страницы. Понимаете, это снизит неупорядоченность. А если вы будете всегда менять восприятия, то у вас действительно будет бесконечное множество макетов.
Эта книга содержит практически бесконечное количество макетов. Вы можете получить просто бесчисленное количество макетов с помощью этой книги, если будете постоянно менять восприятия. Однако, если всякий раз, проходя по списку и читая первый вопрос на странице, вы начинаете с первого восприятия, то, разумеется, он получается одинаковым при каждом прочтении списка. Все это делается просто для того, чтобы добавить неупорядоченность. Я не... я уделяю этому гораздо больше внимания, чем следовало бы.
Он читает эти вопросы четко и очень разборчиво, чтобы людям не приходилось переспрашивать. В противном случае это обрывает линию общения и замедляет способность людей макетировать. Поэтому люди, которые читают, какие макеты создавать, должны читать четко и громко. Если они так и поступят, то это будет очень полезно для них самих.
Кстати, фраза «Можете ли вы вспомнить момент...» не повторяется, это не повторяется снова и снова. Все, что мы повторяем, — это сама строка. «Вы наслаждались чем-то». «Вы рыбачили». «Вы были на свидании». Человек не говорит все время:
«Создайте сцену, в которой вы были на свидании». «Создайте сцену, в которой вы рыбачили». Он просто зачитывает эту строку, просто строку, приведенную там, и немедленно следом за ней — восприятие. И он читает все это отчетливо. Он говорит: «Вы были на свидании». Он не говорит: «Выбынавидани». И все переспрашивают: «Что?» Это очень дурная манера исполнения, и это затрудняет проведение всего процесса.
У нас неизбежно будет несколько человек, которые не могут видеть макет. Что ж, это просто замечательно, что всего лишь представляя... если человек представляет, что он находится в каком-то конкретном месте в настоящее время... он представляет, что он находится там, он просто представляет, что у него там есть макет; он не видит его, не слышит его, не чувствует его и так далее. Когда он получает восприятие, скажите ему получить представление о том, что это восприятие там присутствует. Такие люди будут всегда, и они всегда будут говорить: «Ну, я... я не могу создать макет». Что ж, согласно дефиниции, которая у нас имеется в настоящее время, они могут это сделать, поверьте мне.
Так вот, поначалу вы могли бы подумать, что это не принесет очень больших результатов. На самом деле я поначалу думал точно так же. Но проверка показала, что это не так. Это работает очень хорошо. Способности человека растут очень быстро.
Так вот. Примерно на уровне кейса шага IV у вас есть выбор: сформировать группу для одитинга, которая проделывает этот фокус с регулярными и точно установленными интервалами, в постоянное и точно установленное время, в постоянных и точно установленных местах, или же — вам в любом случае придется делать это с кейсом уровня IV — просто начать с нуля и тащиться через это все с помощью ДАВО. Вы будете делать это как одитор — как профессиональный одитор, — и вам в любом случае придется выполнить этот шаг, чтобы сделать человека тэта-клиром.
Но вы могли бы просто сесть, и обнаружить, что кейс шага IV... да, он может создать макет дома своего детства... и начать работу с этого и выполнить до конца всю процедуру в соответствии с длинной формой. Если бы вы сделали это, то ваш преклир был бы в очень хорошем состоянии. В очень хорошем состоянии. Это, выражаясь очень техническим языком, стервозная задачка. Она решает проблему сосредоточения и фиксации внимания.
Цель шага IV — разрешить проблемы, связанные с рассеиванием и фиксацией внимания. Он разрешает эти проблемы, поскольку он целиком и полностью посвящен сосредоточенности на точках, которые сами являются якорными точками. А человек сосредотачивает внимание на этих точках, и когда он слишком уж основательно сосредотачивается на них, у него складывается представление, что у него больше нет значительного пространства; поэтому у него должно быть слишком много энергии, которая бьет по нему.
Как только человек начинает верить, что у него не слишком много пространства, он начинает верить, что получил слишком много вредной энергии. И это потому, что у него нет пространства, куда бы он мог поместить свою старую энергию. Поэтому он говорит, что там, где он находится, должно быть, слишком тесно. Следовательно, он считает, что застрял на траке. Почему он застрял на траке? Потому что не может справиться с проблемой фиксации внимания. Вот и все, что можно сказать об этом.
Таким образом, шаг IV — это проблема избытка энергии. И любая техника, направленная на то, чтобы зафиксировать или расфиксировать внимание, относится к шагу IV длинной формы «Стандартной процедуры действия» 5-го выпуска. Любая техника, которая направлена исключительно на решение этой проблемы, будет техникой шага IV. Таким образом, вы можете взять любую известную вам технику, которая имеет дело с фиксированием и расфиксированием внимания, включая этот старый процесс:
«Представь, что твое внимание сильно рассеяно. Хорошо. Теперь внезапно сосредоточь его на чем-нибудь. Вот на этой точке, прямо здесь».
Человек делает это несколько раз, и кто показывается? Мама. Или кто показывается? Папа. Или школьная учительница. Или кто-то еще. Или автомобиль. Или что-то... что угодно.
Или вы... вы просто держите перед собой неустойчивый, непредсказуемо двигающийся шар, и заставляете своего преклира держать и держать его, несмотря на то, что этот шарик колеблется и так далее. Это не шаг III. В шаге III говорится: «Может ли он стабильно удерживать точку и знать, что она там есть?» В этом случае вы продолжает выполнять шаг III. Но если она слишком сильно колеблется и так далее, вы переходите к шагу IV. Если вы скажете преклиру шага IV: «Удерживай этот шар на месте», — то с ним начнут происходить потрясающие вещи. (Вам нужно попробовать это.) Почему? Потому что вы требуете, чтобы он зафиксировал свое внимание на какой-то новой произвольности, и его внимание быстро начинает покидать все остальные места, в которых было зафиксировано. Разве не замечательно?
У этого человека бесконечно много внимания. Все эти контролирующие механизмы и прочие вещи заставили его поверить, что у него недостаточно внимания. Он может иметь бесконечно много внимания. Он мог бы быть сотней тысяч человек, которые делают сотни тысяч различных вещей, и у него достаточно единиц внимания для всего этого. Но на него оказали настолько сильное воздействие с помощью контролирующих механизмов, что он поверил, будто может быть только одним человеком и делать одновременно только что-то одно. О, боже, это очень низкий уровень на шкале, и это шаг
IV. И иногда вы встречаете преклира шага IV, и на том уровне, где он находится, у него ужасно мало внимания.
Кстати, когда вы опускаетесь на уровень шага V, шага VI и шага VII, внимание начинает действовать по отрицательному принципу. И к тому времени, когда человек оказывается на уровне VI и VII, его внимание рассеяно повсюду, и человек ни на чем не может его сосредоточить. Это потому, что оно зафиксировано где-то очень далеко, поэтому он ни на чем не может его зафиксировать. Таким образом, раз он не может его ни на чем зафиксировать, оно просто блуждает везде, где попало, и что ему с этим делать? Что ж, он ничего не может с этим сделать, потому что в любом случае оно ни на чем не зафиксируется, а если бы оно на чем-то зафиксировалось бы, то эта штука укусила бы его.
Попросите человека зафиксировать свое внимание на чем-то одном, и вы сделаете для него нечто весьма примечательное. Вы покажете ему, что он может зафиксировать на чем-то свое внимание, и его никто не укусит. Он поправляется. Хорошо. Это лечение психоза. Добейтесь, чтобы человек понял, что для него не представляет никакой опасности фиксировать свое внимание на чем-то, вот и все. Это самое короткое высказывание, которое я когда-либо делал по поводу психоза, и я думаю, вы увидите, что так и будет происходить.
Так вот, наша проблема с кейсом шага IV — это, по сути, проблема нехватки пространства. Человек находится внизу, чертовски близко к «остановке» на шкале тонов, не так ли? У него проблемы с якорными точками и так далее. Вы заставляете его держать этот шар перед собой, и с человеком начинают происходить потрясающие вещи. Перед ним и сбоку от него внезапно будут возникать самые разные вещи, и соматики будут выскакивать и исчезать. У него будут появляться самые разнообразные соматики. Очень неприятные.
И это происходит только потому, что он фиксирует внимание на какой-то произвольности перед собой. Вы просто помещаете там шар, и хронические инграммы, в которых он застрял на траке, начнут слетаться на него или улетать прочь и показываться в общих чертах. Бог ты мой, вероятно, его будут переезжать грузовики, его будут сбрасывать с самолетов, — он будет сидеть перед вами, и вероятно, он вдруг скажет:
Они снесут мне голову.
Вы говорите: «Удерживай точку».
И ему сносит голову. У нас тут нет похоронного бюро по соседству, но... Это с ним будет происходить. Он на самом деле захочет положить подушку на голову или сделать что-то в этом роде, потому что эти штуковины могут ударить по нему. Это потому, что на протяжении последних ‘дцати триллионов лет он, вероятно, думал, что должен сидеть и удерживать свое внимание на этом огненном шаре, чтобы удерживать его на расстоянии от себя. Он думал, что не дает ему приблизиться к себе. Когда-то во время... понимаете, он был убит в этом инциденте. Он так никогда об этом и не узнал. Его внимание остановилось, когда он пытался не дать этой штуковине приблизиться к нему и ударить. Понимаете? Его внимание остановилось там очень основательно, его убили, но он по-прежнему не позволяет этой штуке приблизиться к нему, понимаете? И именно там застряло его внимание. А теперь вы внезапно перемещаете его внимание на какую-то произвольную точку в другом месте, и что происходит? Оно начинает уходить с этой штуки, и у него возникают полное ощущение, что он может быть убит в любой момент. Но он не будет убит. В большинстве случаев. Вот почему за профессиональный одитинг вы должны брать оплату вперед.
Таким образом, любая техника, имеющая отношение к тому, чтобы собирать внимание в настоящем времени, является техникой шага IV. И что еще хуже, что еще хуже, любая техника, предназначенная для увеличения бытийности человека — если говорить о его личной бытийности и жизни здесь на Земле, такого типа вещах, — является техникой шага IV.
Преклир шага IV верит, что может быть только собой, что он не может быть никем другим, что он не может притворяться кем-то другим. Он действительно не может притворяться, что это так. Он не может притворяться. Все должно быть истиной, иначе он не сможет это сказать или сделать. Попросите преклира шага IV — и, особенно, преклира шага V... это, кстати, является характерной особенностью кейса шага V, у преклира шага IV это наблюдается в меньшей степени… Вы говорите: «Теперь солги мне». И этот человек будет просто сидеть и смотреть на вас.
Вы говорите: «Ну, скажи мне, что в это окно только что влетел самолет». Он не сможет это сказать. Он утратил способность лгать. И это ужасно, ведь так?
Кстати, один из тестов для таких кейсов... если вы действительно хотите в этом удостовериться... просто сказать: «Солги мне». Он не может. Это говорит вам о том, что он в огромном согласии с МЭСТ-вселенной. Все должно быть истинно, поверьте мне, все должно быть истинно. А если что-то неистинно, это так расстраивает его, что у него иногда совершенно слетает крыша. Что ж, это удивительно, потому что в МЭСТ-вселенной нет ничего истинного.
Высочайший уровень истины в этой вселенной — это тэта в ее чистейшей форме. Там, очень высоко, существует диапазон истины. Имеет ли она какое-то отношение к энергии, пространству, времени, женщинам, виски или каким-то другим интересным вещам в этой вселенной? Нет, разумеется, не имеет. Все эти вещи — ложь.
Вы думаете, что когда солдата на поле боя разрывает пополам выстрелом из танка... вы могли бы подумать: «О, вот это действительно истина». Нет, это не истина! Во-первых, он находится там лишь потому, что на него действуют чары невероятнейших иллюзий и галлюцинаций, и, если бы вы захотели их все перечислить, вам пришлось бы создать энциклопедию. Он верит в просто потрясающие вещи. Он верит, что это важно, отдает ли он честь капитану или нет, он верит в то, он верит в се, и так далее. И так далее, и так далее, и так далее, и так далее, и так далее. Отдал ли он честь капитану, гораздо более важно, чем то, что выстрел из танкового орудия разорвал его пополам. Почему? Потому что в этом ритуале есть определенная эстетика, а когда выстрел разрывает тебя пополам, в этом вообще нет никакой эстетики.
Так вот, насколько истинен этот инцидент? Ни на сколько! Итак, у нас есть солдат, он лежит в госпитале для ветеранов, и он находится в ужасной форме и так далее, и у него нет руки, потому что в него выстрелили из танкового орудия. Что ж, он болен. От этого никуда не уйдешь. Нет, это не плод его воображения. Поэтому мы не должны пренебрежительно относиться к этому и так далее. Он убежден! Бог ты мой, как он убежден. И как же сделать так, чтобы он выздоровел? Разубедить его. Как разубедить его? Пройти инцидент. Это просто снимает напряжение с того обстоятельства, что в него попал снаряд из танка. Это слегка разубедит его. Но вам покажется очень странным, что вы можете просто пересказать этот инцидент несколько раз, и он разлетится вдребезги. Этого изначально вообще не могло быть, ведь так?
Таким образом, что мы изменяем? Мы изменяем его представление об инциденте, а не стираем его. Хотя стирание звучит более понятно для него. Он может представить, как стирается энергетическая запись этого инцидента, но он не может представить себе, что проходит и проходит этот инцидент до тех пор, пока тот ему не надоест.
Вы обнаружите потрясающие вещи. Мы можем проходить этот инцидент, или можем просто сказать: «Хорошо, теперь представь себе славу. Теперь представь себе благородство».
Он скажет: «Минуточку. Что-то со мной происходит. Это... это... это так, что-то происходит. Я... я...»
И вы отвечаете: «Что ж, просто продолжай, представь себе славу». — «Хм. Не знаю, нравится ли мне это или нет», — скажет он.
Что вы делаете? Вы выбиваете фундамент из-под всей военной службы. Самый высокий уровень мотивации военной службы заключается в славе и благородстве. И что вы выясняете? Когда вы начинаете проходить славу и благородство, вы обнаруживаете, что быть раненным — это слава и это благородство! Те парни, которые встают и в которых попадают пули, — я думаю, что им на самом деле приходиться чуть ли не тянуться к ружьям и направлять их на себя, чтобы в них попала пуля.
Я играл пулями в классики и все такое, и они даже не выглядят опасными. Люди все время говорят о том, что на пуле написан чей-то номер, — на снаряде написан чей-то номер и так далее. Однажды на земле валялся осколок снаряда, здоровенный осколок. И я подошел к нему, и что бы вы думали? На нем был личный номер одного из моих вахтенных офицеров. Фабричный номер снаряда был тем же самым, что и личный номер этого вахтенного офицера — его личный номер, тот же самый номер, — и системы нумерации в Японии, Германии и Англии одни и те же. Итак, мы взяли эту чертову штуковину, поместили ее в красивую рамку и повесили над его койкой. Однажды ночью мы сбрасываем заградительную партию глубинных бомб, и эта штука падает и чуть не проламывает ему череп. Я клянусь, ему пришлось дотянуться до этой чертовой штуковины и потянуть ее на себя, а на снаряде был его номер, это точно. Там был его номер.
Что ж, как бы там ни было, это не снижает значимости такого рода вещей. Но что мы обнаруживаем на поле боя? Мы обнаруживаем... надо же, это неэстетично. Самый грязный из когда-либо проделанных трюков это то, что войну лишили барабанов и оркестров. Это самый грязный из всех трюков, поскольку, пока вокруг есть такое торжество, вам не нужно получать ранения, чтобы из протеста обладать славой каким-то иным образом. Но если такая слава исчезает, вам нужно получать ранения. Это кажется странным, так ведь?
Слава. Если рядом с вами нет славы, и вы полагаете, что слава есть где-то в другом месте на поле битве, а вы находитесь где-то в тылу на берегу, и у вас нет ни малейшего шанса оказаться в бою, то вы можете практически сойти с ума. Это плохо! Это плохо. Самое плохое место на войне — это там, где не стреляют. Вы хотите как можно скорее выбраться туда, где идет стрельба. И это всем известно. Войска всегда пытаются выдвинуться на передовую. (А когда оказываются там, пытаются вернуться обратно.)
Но ваше основное представление о подобных вещах — это концентрация... импланты, убеждения... фальшивые, как семирублевая купюра… убеждение, что слава существует. Да, существует... вы можете играть в игру под названием «слава», но это будет игрой лишь на вершине шкалы тонов. И когда вы убираете ее из войны, вы не прекращаете, вы увековечиваете войну. Чтобы прекратить войну, нужно действительно сделать ее восхитительной и славной. Да, просто сделайте ее восхитительной, и тогда все будут счастливо разгуливать, упиваясь славой, и им не нужно будет бросаться под пули.
Так вот, возможно, для вас все это будет не слишком очевидно, пока однажды вы не поработаете с ветераном войны, который находится в плохом состоянии, и пока вы сами не услышите, что его наиболее горькие тирады будут о славе. Почему? Он знает, что его одурачили. Когда его одурачили? В 1936? В 1939? В 1942? Нет, его одурачили не тогда. Нет. Далеко-далеко на траке, когда он сражался в своей первой войне, — когда он сражался в своей первой войне. Кто-то внушил ему эту идею — Gloria et Patria
Что ж, вероятно, он действительно провел несколько славных войн, и все было замечательно и благородно, и в конце концов это выродилось во что? 1939 — 1945. И если это не было скверным, ничтожным, грошовым, маленьким бардаком, значит, я никогда не видал подобного раньше. В ней дело дошло до того — если говорить о славе — что вам не разрешали сражаться. Пожалуй, самый быстрый способ получить по первое число в этой войне состоял в том, чтобы принять участие в сражении. Если вы сражались, то из-за этого у вас могли возникнуть серьезные неприятности с вашими офицерами и генералами. Да, вы думаете, это забавно. Но цель войны теперь уже не состоит даже в сражении. Я не знаю, в чем она состоит. Я думаю, в том, чтобы разрушать материальные ценности, или, я не знаю, поднимать налоги — люди в полном замешательстве на этот счет.
Во-первых, все это основано на куче ложных убеждений, которые не имеют ничего общего с истиной. И представление об уродстве войны, или о ее красоте и так далее — это просто представление, основанное на базовом убеждении, что существует такая вещь, как слава.
Выобнаружите,чточеловекто приходит во взвинченноесостояние, то «развинчивается», — происходит то одно, то другое. У любого из ветеранов, лежащих в госпитале, напряжение ослабнет, если затронуть тему оркестров, славы и так далее. Очень интересно, насколько быстро такие кейс растрескиваются, когда затрагиваются эти два момента: слава и благородство.
Разумеется, их ориентируют на использование силы, и они отправляются на войну для того, чтобы безнаказанно демонстрировать силу, а затем им мешают демонстрировать силу: их сержанты и все остальные показывают им, что они не должны использовать силу... и в итоге они оказываются в ужасном состоянии. Вы напрасно будете искать какие-либо другие причины. Есть много придуманных данных, которые возникают из недостоверных данных, но если говорить об основах всего этого, то основные убеждения налицо. Так что в одной части трака внимание людей сосредоточено на славе, а где-то в другой части трака они пытаются дать оценку тому, что с ними произошло, и эту оценку дать не удается. Следовательно, вам лучше найти основное убеждение и изменить его, чтобы сделать что-то по поводу того или иного измененного... другого убеждения.
Когда я говорю об этом, я не отклоняюсь от темы, поскольку, по сути, единственное, что с человеком не в порядке, так это то, что его внимание тем или иным образом пришло в беспорядок. Он застрял на траке времени. Я хочу обратить ваше внимание на то, что человек должен иметь пространство, чтобы иметь бытийность. Пространство — это бытийность. Это хорошая теория, и видит бог, это часть очень высокого уровня знания: пространство и бытийность.
Если вы думаете, что вам недостает пространства, то вам автоматически будет недоставать и бытийности. Так что запишите, запишите: человек свободен в пространстве в той степени, в какой он готов быть чем угодно в этом пространстве. «Пространство — это бытийность» — это ваш наивысший уровень знания о пространстве, и это данное содержит в себе технику. Это ваш первый уровень применения данных о пространстве.
Женский голос: Не могли бы вы это повторить, пожалуйста?
Да, бытийность. Человек свободен в пространстве настолько и у него настолько много пространства, насколько он готов быть чем угодно в этом пространстве.
Это очень важно. Это одна из тех техник, которые... у вас есть просто вагоны данных и вагоны техник, и куча картотек, и вы тщетно копаетесь в них, пытаясь выяснить, что не так с Августином Гильплатцем, которому вы проводите процессинг, и вы просто не можете разобраться, что же не так с Гильплатцем. Не сдавайтесь. Вот ваша основная уверенность: «Самоанализ». Он разберется с ним.
Есть и еще одно, что позволяет вам чувствовать себя уверенно: чем он не желает быть? Это говорит вам о том, какой объем пространства ему недоступен. И когда человек приходит в ужасное состояние, когда он не хочет быть ничем иным, кроме как самим собой, или в ужасное состояние, когда он хочет быть только самим собой, то он становится аберрированным. Сколько у него пространства? Столько, сколько занимает его тело, или... альтер эго Фрейда... столько, сколько занимает его тело и зубная щетка. Вот и все. Он мог бы быть своей зубной щеткой, он мог бы быть своим стаканчиком для бритья, и, возможно, он мог бы быть своими перчатками, вот только они, вероятно, принадлежат папе или кому-то еще. Все, он пропал. Я имею в виду, если он только высунется за пределы этого. Он даже не... он даже не желает быть собственным завтраком. Завтрак как бы принадлежит повару, и повар... это завтрак повара, и ему даже не слишком нравится, как этот завтрак выглядит. И, возможно, его жена изводит его или кто-то еще, а он даже не хочет быть своей женой! Ну, ребята, он в плохой форме, если не желает быть своей женой, ведь тогда пятьдесят процентов его непосредственного пространства в доме — вжик! — улетает. А если парень — хомо сапиенс, если он живет в 1953 году, — Боже, спаси и помилуй! У него уже так мало пространства, что нет никакого объема внимания, о котором стоило бы говорить, если рассматривать потенциальный объем внимания. Так что количество пространства, которое у него есть, определяет количество внимания, которое он может продемонстрировать.
Он сталкивается в обществе с каким-то злом. Он говорит: «Это зло». Эта оценка опускается до «Это плохая штука и это плохая штука» и он шарахается от нее — нияаааоу! Что ж, к сожалению, он шарахается от точно такого же объема пространства. Вот что мы понимаем под «вбиванием якорных точек». Способ, которым вы делаете парня плотным, которым вы делаете энергию плотной, и которым вы делает все эти разные штуки, состоит в том, чтобы вбивать его якорные точки.
Как вбиваются якорные точки? Вы показываете человеку вещи, которыми он не хочет быть. А один из наихудших трюков — это стоять и говорить человеку, что он не может быть собой: «Посмотри на себя, весь грязный. И посмотри на свои манеры. Посмотри, что ты делаешь, и ты увидишь, что люди тебя не любят. Я только что говорил с такой… если бы ты была такой же хорошей девочкой, как Мэми Гильплатц, ну, ты была бы хорошей девочкой, это было бы совсем другое дело, но ты не можешь даже быть собой, ты, маленькая грязнуля!» И что тогда делают эти люди? Они даже не будут занимать то пространство, в котором находится их собственные тела.
Поэтому они опускаются ниже уровня IV, ведь мы приняли, что на уровне IV человек может занимать пространство, в котором находится его тело. Он может посмотреть на свою руку и сказать: «Это моя рука». Он не говорит: «Вон то — моя рука». Он говорит: «Это моя рука». Понимаете?
И вы можете определить различие между кейсами уровней I и IV просто с помощью этого. Вы можете сказать: «Ты владеешь собственной рукой?» «Конечно, я владею!!!» Это IV… я хотел сказать, это уровень I. «Конечно».
Поймите разницу: величина занимаемого пространства. Просмотрите всю эту МЭСТ-вселенную прямо сейчас, и осознайте количество вещей, которыми вы не хотите быть. Что ж, каждая из них — это пространство, которое вы не готовы занимать.
Итак, кейс шага IV дошел до той точки, когда ему приходится сосредотачивать внимание на конкретных вещах. И это действительно фиксированное внимание. Его внимание сконцентрировано на маме, которая сейчас в другом пространстве и может даже на небесах. Его внимание находится на дедушке, он тоже может уже на небесах… хотя соседи сильно в этом сомневаются. Он сконцентрирован на школьном обучении, он сконцентрирован на этом. Другими словами… его внимание притянуто к уродливым вещам и он крепко решил, что не может быть этими вещами, поэтому ему приходится быть сильно начеку, чтобы не стать ими. Поэтому он не может занимать никакого пространства, где находится что-то, хотя бы смутно похожее на то, чем он не должен быть. Потому что по мере того, как пространство уменьшается, человек начинает ассоциировать.
«Ассоциировать» находится на уровне 20.0 шкалы тонов, так что это означает, что на 20.0 пространства меньше, чем на 40.0. А почему люди начинают ассоциировать так сильно, и что это за поток сознания, называемый «ассоциация»? Он начинается на уровне 20.0, и вниз. И это означает, что когда человек действительно опускается по шкале тонов, его энергия сгущается, и она сгущается основательно. И она сгущается так, что у него появляются спайки. Она сгущается до такой степени, что он у него появляются тяжелые электронные инграммы. И у него появляется то и это, и оно все утрамбовано! А почему оно утрамбовано? Да все потому, что у него нет пространства, где он может все это разместить, — если уж ему вообще приходится все это иметь.
Так что он ассоциирует слишком сильно. И каждый раз, когда он ассоциирует слишком сильно, он может посмотреть на свою жену и подумать, что это бабушка! Это именно то, от чего вы пытаетесь избавить преклира, не так ли? Неверное отождествление.
Что ж, когда человек опускается на уровень шага IV и ниже, его внимание оказывается прочно зафиксировано в большом количестве мест в этой вселенной, и в то же самое время у него нет никакого пространства. Он может быть только своим текущим телом, и, возможно, даже не в полной мере... и те части тела, которые у него больны, это те части тела, которыми он не может быть... боже, как же он ограничен! А вы удивляетесь, почему на него валятся тяжелые инграммы. Вы удивляетесь, почему ему приходится тяжело. Вы удивляетесь, что же это значит, когда он говорит про закупоривание, и почему он не может видеть дальше своего носа и так далее. У него нет ничего, что он мог бы там видеть. Там нет никакого пространства, он знает это. Он должен принять на веру то, что ему говорят об этом глаза его МЭСТ-тела. Так что просто спросите этого преклира: «Чем ты не хочешь быть?» — а затем заставьте его смакетировать себя в роли этой штуки. Это потрясающая техника.
Этот парень практически заболеет, делая это. Но вот вы закончили, и теперь он не то чтобы желает быть дедушкой — ему все равно. Его внимание больше не сосредоточено на этой точке пространства, так что у него теперь больше пространства. И все эти техники посвящены этому.
Процессинг циклов действия относится к шагу IV, потому что прерванные циклы действия говорят: «Остановись». А что такое остановка? Остановка находится на отметке «ноль», и она говорит: «Пространства больше нет». Человек смог начать какой-то цикл действия, а затем ему каким-то образом сообщили, что у него больше нет пространства, чтобы действовать. Если у него больше нет пространства, в котором он мог бы действовать, то у него больше нет бытийности.
Между прочим, это и есть смерть. Это объяснение феномена смерти, которое мы получаем на самом высоком уровне. Это не объяснение смерти, и это не данные, относящиеся к смерти. Это смерть. Смерть на самом деле можно объяснить таким образом: располагая этим данным, мы видим, что смерть — это неизбежный результат, одно из тех явлений... явление, которое мы получаем как результат. Понимаете?
Пространство — это остановка... я имею в виду, отсутствие пространства, — это остановка. Таким образом, пространство... цикл действия протекает таким образом (вы можете провести этот опыт): мы начинаем в начале цикла действия и обнаруживаем, что получаем трехмерное изображение. Представьте, как вы что-то начинаете, и вы получите трехмерное визио. На полпути вы получаете... измерения стали более плоскими. А когда вы доходите до остановки — она плоская, не так ли? Вы, кстати, можете провести этот эксперимент. Это эмпирическое данное, и это одна из тех вещей, которая демонстрировала эту технику. Это на самом деле... когда что-то начинают, это имеет три измерения, а остановка не содержит измерений. Это потому, что человека тем или иным образом убедили во время этого цикла действия, что у него нет больше пространства. Если бы у него больше не было пространства, то, разумеется, он не мог бы двигаться, потому что движение — это изменение частицы в пространстве.
Так что вы могли бы сказать... вместо того, чтобы говорить, что его остановили, вы могли бы сказать, что у него кончилось пространство. Как бы вы сказали ему, что у него кончилось пространство? Скажите ему, что у него кончилась бытийность. Один из способов сказать ему, что у него кончилась бытийность, — это «выбить» из-под него тело. Тогда он действительно убедится, что у него кончилась бытийность. Теперь ему придется быть другим существом и, предпочтительно, другим существом в другом пространстве. Он даже будет перескакивать в другие семьи, а не продолжать последовательную линию той же семьи. Он покидает какое-то пространство потому, что там больше не осталось пространства, вот и все.
Знаете, какой фактор был аберрирующим в жизни ребенка? Это когда у него не было собственной постели. Нет пространства. Так что он не мог быть, не так ли? Глупо, да? Мы сейчас не имеем дела с логикой, мы имеем дело с действительно существующими физическими явлениями, которые в сфере человеческого разума проявляются в виде аберрированной мысли.
Таким образом, как убедить человека в том, что его остановили? Просто сообщить:
«Пространства больше нет». Как это сделать? Можно просто столкнуть его с кирпичной стеной. Тогда уж он точно будет убежден, что пространства нет. Это хороший, быстрый способ убедить его, что пространства нет, — просто швырнуть его в кирпичную стену со скоростью километров 800 в час или около того.
Еще один способ убедить его в том, что пространства нет, — это произвести вокруг него серию взрывов. Вы не можете занимать пространство, если тело, которым вы владеете и которым вы являетесь, не может жить в этом пространстве. Вы так и не поняли, что можете жить в этом пространстве, что вы не являетесь вашим телом и что на самом деле не важно, происходит ли там гигантский взрыв или нет. Вы цените свое тело.
Так вот, вопрос о ценности и оценка возникают тогда, когда пространство начинает становиться ограниченным. Ценность — это феномен сокращенного пространства, и те вещи, которые по-настоящему ценны — например, зубы, — содержат наименьшее количество пространства в расчете на частицу. О, люди очень сильно расстраиваются, когда у них удаляют зубы. Их расстройство несоразмерно событию. У дантистов есть прекраснейшие зубы. Они могут оправлять искусственные зубы в бриллианты и делать всевозможные вещи. Но когда вы отнимаете у кого-то зубы, этот человек очень сильно расстраивается. Это самая твердая вещь в голове и, следовательно, самая ценная. И, кроме того, самая испуганная. Зубы действительно сильно испуганы. Начните проходить ДАВО с зубами, и вы здорово повеселитесь.
Таким образом, основной способ убедить кого-то, что он остановился, состоит в том, чтобы убедить его, что у него больше не осталось пространства. Это, конечно, положит конец его бытийности. Таким образом, независимо от того, имеете ли вы дело с крупным циклом действия или с мелким циклом действия, крупный и мелкий циклы взаимосвязаны. Смерть представляет собой вот что: «У тебя действительно не осталось пространства, парень, следовательно, у тебя больше нет бытийности». Или она говорит:
«Смотри, парень, у тебя больше нет бытийности, следовательно, у тебя действительно не осталось пространства». Это просто остановка.
Почему мы находим, что смерти на траке находятся в рестимуляции? Это потому, что они являются остановками. Это означает, что там нет пространства, это означает, что частицы в них плотно утрамбованы. Таким образом, если там есть все эти частицы и нет пространства, где их можно разместить, то, разумеется, прямо в этом месте на траке существует затор. И у человека существует представление о том, что он не может пройти через одну из этих плотных штуковин, состоящих из частиц, поэтому он застревает в этой точке трака. Его единицы внимания находятся не здесь, а там, на всех этих частицах, и внезапно все эти частицы собираются прямо сюда, вплотную к нему. И как только они оказываются вплотную к нему, у него не остается пространства. Он знает, что у него нет пространства. И если вы сможете загнать единицы внимания внутрь достаточно быстро, человек умрет. Да, это механический способ вызвать смерть. Вы можете вызвать смерть в любой момент, просто заставив человека быстро свести свое широко раскинутое и развернутое внимание в одну очень маленькую точку.
Вы можете попасть пулей British Swift калибра 0,22 (с начальной скоростью в 1500 метров в секунду) в лапу самого большого на свете медведя… Понимаете, вы могли бы взять винтовку для охоты на слонов, встать перед тем же самым медведем и нашпиговать его мозг пулями, и он все же, вероятно, продолжал бы двигаться вперед и сожрал бы вас. Вы знаете это? Тяжелые, медленные пули не останавливают медведя, но если вы просто попадете ему в лапу ужасно быстрой пулей маленького калибра, то он свалится замертво. Это очень интересно, не так ли?
Вы можете проверить это. В книгах об охоте и так далее вы найдете это странное данное. Это известно как шок. Именно шок убивает его. Все то внимание и вся бытийность, которые являются медведем, внезапно сосредотачиваются на этой дыре в лапе, и эта дыра слишком маленькая. Бац! Вся его бытийность находится в этой дыре в лапе, и он прекращает существовать. У него быстро кончается пространство. Убедите что-то, что у него кончилось пространство, и это что-то будет убеждено, что оно мертво. Как, таким образом, разубедить это в том, что оно мертво? Вы делаете так, чтобы у него было больше пространства.
А знаете ли вы, что вам нужно сделать с каждым преклиром? С каждым из преклиров, которые у вас есть? Вам нужно убедить его, что он не мертв! И как вы будете делать это? Предоставив ему большее пространство. Что ж, таким образом, чтобы сделать это, вам лучше быть в состоянии дать ему большую бытийность.
Преклир на уровне IV — мертв. Он знает, что мертв. Он был мертв в течение долгого времени. Он просто немного мошенничает, передвигается туда-сюда. Но он застрял, понимаете? И, перемещая его по траку времени назад, вы обнаружите... если бы вы несколько десятков раз переместили его по траку времени вперед и назад, и сделали это очень небрежно, и использовали полный трак, то он бы завис где-то в моменте смерти. Он бы завис в моменте смерти, это просто неизбежно.
Так вот, продолжаете ли вы проходить в процессинге смерти? Нет. Вы просто все сильнее, сильнее и сильнее будете сосредоточивать его внимание, и он не сможет проходить инграмму. У него не будет пространства, где он смог бы ее пройти. Вся его бытийность находится прямо здесь и сейчас, и эта бытийность — это полный трак, и частицы полного трака находятся прямо здесь и сейчас, и внимание человека действительно сильно сосредоточено. Этот человек погибнет от гораздо менее значительного шока, чем кто-нибудь другой; следовательно, он начинает испытывать озабоченность по поводу своих собственных травм.
Девиз шага IV таков: «Дадим больше пространства». Дайте преклиру больше пространства. И это достигается так: его внимание убирается со старых якорных точек. Вот так элементарно. Это просто... что он использовал в качестве якорных точек? В качестве якорных точек он использует, прежде всего, те первые якорные точки, которые у него были в молодости. Он по-прежнему держит их, по-прежнему держится за них, по-прежнему оценивает свое сегодняшнее окружение, сопоставляя его с домом, где он вырос. Это то данное, до которого легче всего добраться и которое, как правило, можно получить у такого преклира... он может создать макет этого дома.
Вы открываете и закрываете все двери, открываете и закрываете все окна. А затем поворачиваете дом, чтобы посмотреть на него с другого ракурса. И это первый раз, когда он говорит: «О, подождите, подождите, не надо».
Вы собираетесь развернуть его якорные точки? Он все еще использует их. Возможно, он теперь... я имею в виду, он мог подняться на какую-то совершенно неизмеримую, недостижимую в других условиях высоту в жизни, например, стал служащим в комиссии по нормированию продовольственных товаров, и тем не менее он может все еще использовать (вы только представьте) якорные точки какого-то дома, который давно был снесен, и на его месте был построен другой дом, и этот другой дом разбомбили, и на его месте был построен новый дом, и вся округа изменилась и так далее. Это несуществующее место, а он по-прежнему использует в качестве якорной точки последнюю балясину внизу лестницы или почтовый ящик перед домом. А, может, это что-то очень специфическое, возможно, есть снеговик или что-то еще, что он некогда сделал, и он использует это в качестве якорной точки. И это якорные точки его жизни. Иначе говоря, вся его жизнь полностью привязана к этим маленьким якорным точкам.
Вся его система линейных измерений создана на основе этих якорных точек в доме детства. Поразительно. Вы будете учиться управлять этим его домом детства, затем создавать множество этих домов, помещать их позади него, над ним, справа и слева… пока все это не закончится: «К черту все это, — говорит он. — Меня больше не интересуют эти якорные точки». И что бы вы думали, у него теперь больше пространства.
Так вот, это первый шаг, потому что вы убрали его внимание с этих якорных точек. В том месте он чувствовал себя уверенно и безопасно, а после этого он не чувствовал себя ни уверенно, ни безопасно. Поэтому он по-прежнему держится за то место. Туда направлено большое количество его внимания. Так что дайте ему больше пространства.
И вы спрашиваете: «Какое расстояние от Лондона до Манчестера?»
Тут он может сделать одну странную вещь. Он может сказать: «Вы знаете, всего один квартал». Он скажет: «Это очень странно, но это только около... вы знаете, что они сосуществуют вместе? Лондон наполовину перекрывает Манчестер. О, это ужасно! Я никогда этого не знал. Ведь на самом деле они расположены не так. Я знаю, я видел карту, и я ездил туда, и это долгая поездка, и... о!» Это поражает людей.
Другими словами, его представление о пространстве согласуется с его представлением... общим представлением о пространстве, и когда вы просите его создавать макеты, исходя из этого, он осознает, каково же его подлинное представление о пространстве — а именно, что пространства у него немного.
Он выходит в МЭСТ-вселенную, бороздит ее направо и налево, едет туда, идет сюда, делает то, делает се, и протестует против этих больших расстояний между домом и офисом. Почему? Потому что он знает, что расстояния между ними нет. На самом деле его там и нет, но в его представлении... в действительности он считает, что они расположены очень близко друг к другу. И он протестует. То, что на самом деле между ними столько-то миль, — это обман его доверчивости. Он знает, что между ними нет такого расстояния. В его представлении они расположены непосредственно рядом друг с другом. Все его якорные точки плотно сжаты.
Итак, главная проблема с IV состоит в том, что он использует все и вся в качестве якорных точек. Все на свете дает ему отметки пространства. Он допускает все типы ошибок, связанные с пространством. Эти ошибки не связаны с тем, как он размещает вещи, но он довольно легко теряет их, а затем лихорадочно пытается найти.
Так вот, кстати, у него обычно... «Время — в полуметре слева» или что-то вроде этого, или «Вчера находится в двенадцати сантиметрах над левой бровью» и так далее. Я имею в виду, у него существует пространственная путаница по поводу времени. Обладательность и пространство у него перемешались. Это потому, что они сжаты; они слишком сильно сближаются друг с другом, его частицы находятся слишком близко друг к другу.
Таким образом, какова ваша главная цель при проведении процессинга такому человеку? Она состоит в том, чтобы разбросать эти чертовы якорные точки по своим местам и дать ему пространство. И вы можете заставить его держать якорные точки перед собой, или можете вырвать старые якорные точки. Он использует тела, он использует настоящие верстовые столбы и всякую всячину. Он использует в качестве якорных точек случаи, которые произошли с ним, он использует все, что вы только можете себе представить. Все, что угодно, становится для него якорной точкой. Он давно перестал неистовствовать по поводу якорных точек.
Кейс шага I, кстати, может прийти в крайнее неистовство в связи с якорными точками. Время от времени случается, что вы работаете с кейсом шага I, и говорите:
«Хорошо, теперь сделайте то, и сделайте се, и дело обстоит так-то и так-то...» И он отвечает: «Минутку. Мне нужно вернуть якорные точки на место».
Вы даже не... возможно, он даже не называет их якорными точками. Он говорит:
«Я, ну, разве вы не понимаете? Я имею в виду, у меня есть парочка ярких точек, и они на минутку сошлись вместе, когда вы попросили меня сделать это». Он на самом деле использует якорные точки. Они не являются каким-то придуманным мною мифом. Кейс шага I время от времени будет приходить в довольно сильное неистовство и возвращать эти якорные точки на свои места, и будет ориентировать себя... вновь ориентировать себя по тому, что происходит.
Но кейс шага IV давно находится в апатии по отношению к этому. Все, что появляется, это якорная точка для него. У него есть кто-то, с кем он жил годами, и этот кто-то стоит перед ним большую часть времени — или сидит перед ним. Или же когда преклир видит этого человека, тот находится перед ним, и, таким образом, он пытается... когда вы просите преклира избавиться от этого человека или сделать что-то по этому поводу, он пытается сдвинуть этого человека. Он никогда не двигал этого человека. Этот человек постоянно находился тут — в реальной жизни этот человек всегда находится там. Допустим, это жена преклира, и она сидит за столом, она лежит в постели перед ним. Когда он видит ее, она перед ним. Какова та единственная вещь, которую вы тут можете изменить? Вы может изменить окружение преклира. Якорные точки окружающей обстановки можно менять как угодно и перемещать куда угодно.
Если преклир потерял жену или что-то вроде этого, иногда у него будет постоянное визио жены. Всегда... или она будет у него хронически закупорена. Это означает, что она всегда прямо перед ним. И ему никогда не приходило в голову, что она никогда не меняла своего местонахождения относительно него, но его окружение передвигалось, куда только возможно. Эти якорные точки передвигались. Заставьте его передвигать эти якорные точки, и внезапно эта закупорка исчезнет. И различные комнаты... «Теперь увидь ее в зале дворца. Теперь — в театре. Теперь — здесь; теперь — там. Теперь — в заснеженном поле. Теперь — идущей по воде. Теперь...». И внезапно у него появляется достаточно пространства вокруг этого объекта, так что этот объект исчезает. Он ожидает, что этот объект унесется или произойдет что-то в этом роде. Он не уверен в том, как он избавится от этой закупорки или от этого человека, который всегда перед ним. Он вовсе не уверен в этом. Вы передвигаете его якорные точки по отношению к этому объекту. Жена никогда не перемещалась по отношению к нему, но якорные точки перемещались повсюду.
Итак, мы снова возвращаемся к нашей проблеме. Проблема шага IV — это проблема якорных точек, а проблема якорных точек — это проблема зафиксированного внимания. Поэтому, вам нужно исправить это на уровне кейса шага IV, прежде чем вы сможете добиться больших успехов в процессинге.
Давайте сделаем перерыв.